Впрочем, сегодня Нору не волновали наказания. Равнодушие нахлынуло и выморозило все внутри. Даже злости не было, только холод и безразличие. Монотонно, как ослик, таскала ведро за ведром, высыпала в вагонетку. Сталкивалась с Мией, смотрела сквозь, будто ее не было.
– Наверху август, – шепнула Мия.
Когда снова столкнулись, мурлыкнула:
– Яблоки и вишни. Бери – не хочу.
А при новой встрече:
– Сейчас играют свадьбы. Песни поют.
А потом схватила за локоть и поднесла губы к уху:
– Вагонетку не разгружают люди. Она просто переворачивается на шестернях, земля высыпается. Опоздаем к обеду – запрут двери трапезной. Вагонетки уйдут. Нас хватятся после обеда, мы будем уже далеко.
– Ты меня погубила! – выплюнула Нора. – Другого шанса не будет!
– Отчего же, будет, – очень спокойно произнесла Мия.
Пошла прочь, за новым грузом земли.
Нора догнала, спросила шепотом:
– Ты о чем это, а?
– Идем наверх – получишь выбор. Понравится – будешь жить, а не понравится…
– Что тогда?
Мия пожала плечами:
– Я тебя убью. Я умею.
Прежде, чем Нора придумала ответ, Мия потащила ее за собой.
– Идем.
Проход на подъем, три ступеньки, поворот. Коридор нижнего яруса, освещенный редкими лампадами. Новый поворот. Длинный зал в сумерках. Три вагонетки на рельсах, две полные, третья – почти доверху. От передней тянулись тросы, терялись в щели закрытых ворот.
– Ложись, – приказала Мия.
Нора забралась в вагонетку. Мия достала несколько листов, выдранных из молитвенника. Свернула трубочкой, подала Норе:
– Чтобы дышать.
– А ты?..
– Ложись, я сейчас.
Нора взяла в рот конец трубки. Быстрыми движениями Мия стала закапывать напарницу. Глина была влажной, холодной, тяжелой. Когда накрыла лицо, пришел страх. Холодная тьма. Как в могиле. Хорошо, что Мия ляжет рядом. Она не боится ничего, и я с нею не буду бояться. Скорее бы взять за руку…
Голоса странно звучали сквозь трубку – будто говорят не снаружи, а прямо во рту у Норы. Строгий голос:
– Зачем ты здесь?
Голос Мии – ровный, как обычно:
– Устройство вагонетки… интересно.
Пауза. Строгий голос:
– Насмотрелась. Ступай в келью. До утра без света за лишние слова.
– Сестра Виргиния…
– И без обеда. Ступай.
Шаги зашаркали по коридорам, утихли. И тут же возникли другие, приблизились. Влажная тяжесть упала на живот Норе: какая-то послушница опрокинула ведро в вагонетку. Потом еще одна. Страх усилился десятикратно, стал неподъемным, как сырая земля. Лежи, лежи, не шевелись! Заметят тебя здесь – никогда не увидишь света! Нет, не лежи, ты сошла с ума?! Вылезай, беги! Еще пара ведер – и ты не сможешь встать! Погибнешь, задохнешься, конец! Но ведь и хотела умереть, еще утром… Нет, не хочу, страшно! Не так, не сейчас!..
Она