– Что прячешь? – спросила Синди и распахнула балахон на Плаксе.
– Кормишь свою госпожу? – съязвила Судейша. Другие девушки не упустили повода позлословить:
– Ужин в постель для леди!
– Не забудь кофе, она любит!
– Сладкое, где же сладкое?..
Выносить пищу из трапезной запрещалось. Есть ночью – распутство, чревоугодие. Ночь – для отдыха или размышлений. Хлеб и сыр мигом были отняты, а с ними – и огарки свечей, сохранившиеся в кельях напарниц. Девушкам предстояло провести вечер и ночь в кромешной, гробовой тьме.
– Благодарю, – сказала Мия в отдушину, когда сестра Джен унесла восковые обломки.
– Почему опоздала?
Мия не ответила.
– Джерри… – сказала Нора и запнулась.
Поняла, что растеряла слова. Слишком было темно… и горько. Что, если на Звезде будет так же?
– Он – благородный? – спросила Мия.
– Да, – выдавила Нора.
Да, благородный. И грамотный, как Мия. Читал Норе вслух, водя пальцем по странице… И брал ее на турнир, садил себе на плечи, чтобы лучше видно… Знакомил со всеми, кого встречал, и каждому говорил: «Моя милая сударыня»…
– Рыцарь?.. Нет, сквайр, – догадалась Мия.
– Да.
Катал на лошади по цветущему полю… Одни цветы вокруг, огромный конь – как корабль среди пахучего моря. Рука Джерри на животе Норы, прижимает к себе… Жаркий шепот в ухо: солнышко мое…
– Полюбил другую, а ты стала в тягость?
– Да.
Стала в тягость – вот как это зовется. Когда каждое его слово – через силу, со злостью. Когда глаза пустые – не на тебя, а в землю. Когда сколько ни кричи, ни плачь – не доплачешься. Все будто в каменную стену.
Мия давно исчерпала пять слов, но будто забыла о наказании. Голос шуршал в темноте:
– Ты попыталась удержать. Ласками, мольбами, рыданьями – всем, что имела.
– Да.
Нора даже сказала ему, что не сможет жить. Это не была угроза, она просто знала наперед, что так будет. И оказалась права.
– Это он отправил тебя в пещеры?
– Да…
Хрипло так, едва слышно. Нора повторила:
– Да.
И еще громче, чуть не срываясь в крик:
– Да! Да!..
– Мне очень жаль, – прошептала тьма голосом Мии. – Надеюсь, ты веришь.
* * *
Новенькая подняла ведро и, клонясь набок под грузом, побрела в темень. Нора смотрела вслед. Думала сказать: прощай. Или: помни меня. Или: не держи зла. Но лучше было не говорить ничего. Пусть выглядит случайностью, тогда Мию точно никто не обвинит.
Новенькая скрылась за поворотом, и Нора вошла под камень. Хороший, большой – из таких замки сложены. Точно не будет боли – ни сейчас, ни впредь. Ульяна Печальная, сестрица смерти, возьми меня за руку. Плакса Нора подняла лопатку.
– Не смей!
Мия вернулась слишком быстро: