Здесь не было ни окон, ни дверей, даже дверь, через которую вошел он, просто-напросто исчезла. С потолка и пола выпячивались сталагмиты и сталактиты, похожие на пики, создающие едва заметную тропинку до одинокого столика, на котором стояла свеча – единственный источник света в этом темном царстве. Там, за столом, сидел кто-то и не шевелился, хотя это было неправильно, ведь он позволял чудесному рому выдыхаться. Энди встал с пола и виновато, ковыляя правой ногой, сел за стол. Он всмотрелся в сидящего рядом – это была статуя, положившая одну руку на стол, а другой подпиравшая бородатое каменное лицо. На столе лежали игральные кости и белая фигурка кита, вырезанная из мрамора. Энди схватил бутыль с ромом и сделал пару глотков для храбрости. Голова статуи повернулась в его сторону. Глаза и губы разомкнулись, источая кислотный зеленый свет. Статуя бесшумно взяла свечу и бросила ее в сторону. Каменные колья запылали. Все пространство покрылось огнем, из которого выходили похожие на сидевшую за столом статуи. Они вырвали из своей плоти камни в виде кубков и подняли над головами. «Что же здесь творится?! Всемогущий Посейдон, пожалуйста, будь милостив, пусть это будет сон!» – проносилось в мыслях у парня, но, к сожалению или к счастью, это была реальность. Каменные моряки перелазили друг через друга, направляя кубки в сторону столика с ромом. Все замерло. Статуя, сидевшая за столом, чинно поднялась и, с трудом раскрыв каменные губы, сказала хриплым голосом:
– Да здравствует Капитан!
Статуя подняла бокал и, подождав, пока все, включая Энди, поднимут свои бокалы, расшибла стеклянную бутылку о потолок. Ром в равных количествах разлетелся по бокалам, наполнив их до краев. На дне каждого плавал небольшой кусок зеленого стекла.
– Да здравствует Капитан! – прокричали каменные моряки и залпом выпили содержимое, взглянули на Энди. Он держал во рту жгучий ром и думал, что делать с кусочком стекла. Статуя подошла к нему сзади и положила массивную руку на загорелое плечо. Тело парня резко охладело, кожа становилась цвета камня, по телу пошли глубокие трещины.
– До дна! – скомандовала статуя, и Энди безоговорочно выполнил приказ. – Теперь ты в команде! – под поздравления прочих сказала статуя, но моряк уже не слышал ничего. Он упал навзничь на стол и застонал. Его распирало изнутри, жгло и резало. Он разорвал на груди рубаху и попытался вытащить осколок, распоров грудную клетку лежащим на столе кинжалом. Кровь окропила столешницу, алая тягучая жидкость медленно капала на пол. Энди сунул руку в разрез и одним движением вырвал окровавленное сердце. Оно еще стучало, а в середине светился зеленый