В самом конце мы достаём свёртки с дождевыми плащами.
– А это ещё зачем? – хмурится Женя, и вдруг прозревает: – А, понял! Туплю…
Оглядывая сваленные в кучу на столе сокровища, мы радуемся, как дети. Наличие огнестрельного оружия мгновенно возносит нас на вершину пищевой цепи, делая самыми опасными хищниками в урбанистических джунглях.
Осталось только научиться всем этим пользоваться.
– Кто-нибудь умеет стрелять? – задаю вопрос.
Лес рук.
Ага, ясно. Значит, никто.
– Окей. А перезаряжать?
Желающих продемонстрировать свой талант значительно меньше. Это тебе не на спусковой крючок давить. Мы – одомашненные хищники, не привыкшие к суровым будням дикой природы.
– Да чо там делать! – выступает вперёд Ваня, выплёвывая сигарету. – Дайте сюда!
– Вано, погодь, – осаживает его Михась. – Ты у нас, конечно, Рембо, но тут всем надо попрактиковаться. И, кстати, у нас есть неплохая возможность. Больше скажу: у нас есть мишень.
Я недоуменно вскидываю брови:
– Мишень?
Михась, Арт и Женя заговорщически переглядываются.
– Помните сюрприз, о котором говорил Михась? – спрашивает Женя.
– Ну! – хором отвечаем с Виталиком.
Ваня утвердительно машет головой.
– Пойдёмте, – кивает Михась. – Это надо видеть.
18:10
«Прокажённый» привязан к забору за сараем по рукам и ногам. Толстый слой белой капроновой нити, которую мы с братом используем при сборке карнизов для жалюзи, намертво фиксирует запястья и лодыжки к сетке забора. Как и на всех «прокажённых», на твари нет одежды. Тело худощавое, угловатое, сплошь покрыто синяками и ссадинами. С удивлением понимаю, что это мальчишка, лет десяти-двенадцати. Глаза и нос выдают в нем ребёнка, хотя зрачки сужены, а ноздри раздуваются в бешеных попытках всосать в лёгкие весь окружающий воздух. Дыхание «прокажённых» в два раза чаще обычного, сердцебиение, если следовать логике, в четыре. На месте рта мальчишки – кровавая каверна, в которую он превратил свои изжёванные губы.
У нас с Ваней вырывается вздох удивления. Витос смотрит на «прокажённого», широко открыв рот.
При виде нас зверёныш выходит из оцепенения, в котором пребывал, и принимается раскачивать сетку рабицы, издавая при этом жутки горловые звуки. В кровавой каше изуродованного рта мелькают белые зубы.
– Это Джон его поймал, – извещает Михась.
Мы поражены ещё больше.
– Да, – мой брат напускает на себя безразличный вид, – случайно. После дождя эти твари повылазили отовсюду,