Горячо и в подробностях он рассказал историю этой связи.
– Помогите нам, ваше святейшество, – закончил он сердечной просьбой. – Восстановите справедливость!
Как и скульптуры святых, старый понтифик внимал графу молча. Затем попросил его подойти.
– Мы выслушали вас, граф, – он вновь протянул руку для поцелуя. – Теперь нам стоит посовещаться…
В своем кабинете при жарко пылающем камине пожилой первосвященник опустился в свое кресло. Кардиналы выжидали. Папа посмотрел в окно – над древним городом плыли серые облака.
– Рим вопиет от безобразия, чинимого этим юношей, – наконец проговорил Иннокентий Второй.
– Да-да-да, – закивали головами кардиналы.
Только дело было не в одном графе Шампани. Нет! Если бы король Франции захотел переженить одного из своих приближенных и испросил на это позволения Рима, церковь пошла бы у него на поводу. Тем более, у государя Франции – ведь именно короли франков во все века были заступниками Рима.
Но для папы это был не единственный грех молодого короля. Все выходило куда сложнее. Не так давно понтифик столкнулся с преступным упрямством Людовика, и оно до глубины души оскорбило его. Папским престолом на пост архиепископа Буржского был избран Петр де ла Шартр. Прелат приехал на место назначения, где должен был нести службу перед Господом и людьми, но ворота Буржа оказались закрыты! Оказывается, король Людовик Седьмой вбил себе в голову, что он сам должен назначать священников на высокие должности, – и поставил архиепископом своего канцлера, некоего Кадюрка. Ну не наглость ли это, не кощунство ли – вот так взять и плюнуть в сторону Рима?
– Что касается этой девочки, Алиеноры, то она пошла в своего богохульника-деда, – вздохнув, проговорил Иннокентий Второй. – По образу и подобию…
– Да, да, – заключили кардиналы.
Так живо перед глазами понтифика открывались картины последних лет правления Гильома Девятого. Ведь это Трубадур против него, Иннокентия Второго, принимал сторону антипапы Анаклета. Папе уже доносили (по святой части), что молодая королева подбивает мужа к суверенитету от церкви. Как и ее дед, она хочет, чтобы они с мужем сами распределяли епископские места –