Собственно, все его бесчисленные полёты, и не во сне, а наяву с одной общественной трибуны на другую, с предварительным взлётом в качестве лифтёра к последнему этажу с первого, с книжкой Маркузы и зачитанным до дыр «Капиталом» Маркса, наконец, увенчались приземлённой должностью директора исследовательского института, занимающегося вроде бы, мировыми социальными проблемами, на которую он сам же себя и назначил, устав рвать кепку словно Ильич, гремя одним единственным словом «амбивалентно» на всю страну…
Внешне Геннадий Лазаревич очень напоминал совсем не великого вождя мирового пролетариата, а мультяшного героя, были такие то ли тролли, то ли зверьки непонятные, с огромными носами, очень неуклюжие – папа, мама и сын… Правда позже он сменил имидж вместе с головным убором, и нацепил на лысину, нелепо расположившуюся где-то, то ли на затылке, то ли на темени, берет Че Гевары, забыв при этом погладить брюки и своё неизменное кашемировое пальто, купленное в одной из своих знаменитых загранпоездок, будучи ещё диссидентом.
Да и контора, его, громко именуемая Институтом, больше напоминала знаменитую «шарашкину», в которой он значился главным, а сотрудников, находящихся в его подчинении, можно было запросто по пальцам пересчитать, размерами помещение вышла на порядок меньше его собственных квартирных полуметров, вернее, его тестя и жены.
Но тут же экономия средств, какая могла быть, почему только он не догадался об этом, но нормальным людям не совсем было понятно, для чего этот директор всё же «шарашкиной» конторы арендовал данное помещение из двух комнат, за которое выкладывал каждый месяц не хилую сумму, когда можно было спокойно, встав по утру, надев халат и съев свой диабетический йогурт, Геннадий тщательно следил за своим здоровьем – не пил и не курил, открыть дверь и впустить внутрь в свой, хоть и небольшой кабинет, всех соратников по уму, а правильнее, по дегенератизму, ибо они не уступали шефу в потенциале мозговой деятельности, и начать свой рабочий день, который заключался обычно в ничегонеделании…
Ну, на худой конец, обсуждалась личная жизнь Берии, Ежова… ещё каких-нибудь известных революционеров, для колорита правда, иногда приплеталась фигура генералиссимуса Сталина. И всё это порою, когда не изучалась глобальная мировая проблематика социализма, называлось редакционной коллегий во главе с главредом Геннадием Лазаревичем Кирхинштейном. Потому что он, памятуя, как выпускал когда-то левой направленности газетёнку с названием, очень напоминающим известную всем со школьной скамьи «Искру», руководил теперь ещё и порталом, всё с тем же левосторонним уклоном.
Хотя, учитывая его безмерную любовь не только к самому себе, но и к шуточкам под названием «плоские», лучше бы издавал Геннадий Лазаревич журнал «Крокодил», в котором был бы