– Расскажи о себе, – попросила она.
Я пожал плечами:
– Да у меня все, как у всех, – родился, учился… Теперь вот работаю.
Она замотала головой:
– Нет, это не дело. Без реально значимого прошлого герой так и останется второстепенным персонажем. И никогда не вызовет сопереживания у… например, читателей. Необходимо наделить тебя подлинной биографией: о чем мечтал, что любил, о чем жалел, чего не получил, какие были отношения с людьми, с родителями, с женщинами…
Я рассмеялся:
– Это что, допрос? – Потом спросил сам: – А что, если мое прошлое – это и есть главная загадка в твоей хм… например, книге?
Анна не ответила, склонила голову в задумчивости.
Возвратившись в коттеджный поселок, мы долго не могли расстаться, все топтались друг напротив друга в нерешительности, путаясь в словах. И невозможно было различить, кто из нас двоих покраснел сильнее. Оба пунцовые, мы наконец простились, пряча глаза, опуская лица к остужающему снегу.
Свернув к своему дому, я увидел Волгина – тот стоял на крыльце и курил, поглядывая на меня. Когда же я поравнялся с ним, обронил вполголоса:
– Будь с ней поосторожнее, парень. Говорят, девица того… ненормальная.
Я сделал вид, что не расслышал. Признаков душевной болезни в девушке я не увидел. И предпочитал верить глазам, а не ушам. Ибо еще сильнее, чем услаждала слух, Анечка радовала мой взор.
***
Мужчина лет тридцати по имени Константин Лунный отделился от туристической группы, когда экскурсовод упомянул о разделении южных ароматических масел на лечебные и эротические, а туристы мигом перестали озираться и окружили его плотным заинтересованным кольцом. На экскурсанта, что в тот момент перешагнул веревочное ограждение с табличкой «посторонним проход запрещен», никто не обратил внимания. Так, не замеченный никем, Лунный пересек бесплодную каменистую пустошь и углубился в можжевеловый душистый лес. Путь по склону, круто забиравшему вверх, оказался не из легких. Давал о себе знать разреженный горный воздух, и Лунный изрядно запыхался, прежде чем снова вышел под открытое небо – к зубцам горы Святого Петра. Здесь, на самом краю обрыва, отвесно уходившего из-под ног на добрых полтора километра вниз, к морю, росла черемуха. Лунный приблизился, поднес ладонь к ее узорчатому стволу. Мимо этого дерева ежедневно проходили сотни людей; продажное, как женщина легкого поведения, но и терпеливое,