– Бред какой-то. Знаете что, выясняйте отношения со своими должниками сами. Я здесь не при чем, – сказал я, решительно поднимаясь. Однако он вцепился в мой рукав и притянул обратно на скамейку. Зашептал:
– Еще как при чем! Ведь у тебя, я знаю, на этого человечка тоже зуб имеется. Вот только он – этот зуб мудрости – еще не вырос полностью. Я передал тебе информацию, а информация для тебя теперь дороже золота, мальчик. Сроку тебе даю ровно месяц. И крутись, как знаешь. Но по истечении тридцати дней я тебя навещу, и если к тому времени наш общий знакомый не явится ко мне с повинной, то…
– То у вас длинные руки? – предположил я.
– Именно так.
– Ну, это еще нужно доказать. Как минимум доказать, что этим утром вы не сбежали из психиатрической клиники, – махнул я в сторону одного из корпусов Военно-медицинской академии.
– Доказательства моих слов тебе очень скоро будут предоставлены. Или, быть может, ты хотел, чтобы я прямо здесь, в парке, отстрелил тебе… ну, скажем, ухо? На глазах у всего родильного отделения? – качнул он головой в сторону другого корпуса. – Уже очень скоро ты убедишься, что я слов на ветер не бросаю.
– Вы что, убить меня угрожаете? – рассмеялся я в лицо ему – старому, слабосильному. Но вышло у меня скорее нервно, чем насмешливо.
Он повертел в руках шляпу, смерил меня оценивающим взглядом, будто покупал, и разве в рот не заглянул – проверить зубы.
– Ты, парень, умираешь каждый день, начиная с двенадцати лет. Но я лучше расскажу о том, как ты будешь умирать преждевременной смертью. Представь: уже на скоряке тебя интубируют, подключат к аппарату искусственной вентиляции легких. В стационаре к нему добавится увлажнитель дыхательных смесей, насосы – инфузионный и перистальтический ротационный. Аппараты станут поддерживать в тебе жизнь искусственно, даже насильно. Тело твое, что уже занесло ногу над порогом в мир иной, облепят датчиками электрокардиографа, поставят катетеры в уретру и кишечник. Ты станешь мумией – целенький, хорошо сохранившийся, но не вполне живой. Будешь исторгнут обоими мирами, станешь изгоем вдвойне: ни с живыми, ни с мертвыми – с аппаратами. Я могу гарантировать тебе такое будущее и хочу спросить: станешь ли ты в подобной ситуации препираться, как теперь со мной? Когда реаниматолог, которому ты не друг, не брат, будет держать твою жизнь в руках, как электроды дефибриллятора, и решать: тянуть тебя дальше или утопить?
Он, как удав, гипнотизировал меня. Не покупал, но ждал, когда я сам куплюсь на его болтовню. Я все смотрел, завороженный, слов не находил сказать ему, что он помешанный, и сил не находил, чтобы подняться и уйти.
– Подумай, – продолжал мой странный, страшный собеседник, – ну откуда у тебя, вчерашнего детдомовца, вдруг нашлись деньги на квартиру? Да еще в самом центре города? Когда твой потолок – это угол в общежитии, – захихикал он над собственным каламбуром. А мне вмиг стало не до смеха.
Еще