Переулок был необитаемый, словно лесная глушь, где бесполезно звать на помощь. И фонари стояли, выбитые через один, как зубы. Над головой у Снеговского на ветру мотался из стороны в сторону один, недобитый, но казалось – это его самого трясет на ухабах.
Сначала он еще держался на ногах, но промелькнул нож, нападавший целил в живот, руку его Снеговской отбил, и лезвие вошло ему в бедро. Вспыхнула огненная боль, нога залилась кровью, но липкая жидкость пожар не тушила – распаляла. Он упал. И когда, скорчившись, валялся на земле, в нем не осталось ничего – ни горделивого, ни мужественного. Били его тяжело, со знанием дела, с оттяжкой – растягивая удовольствие. Потом, наигравшись и обобрав, ушли.
Слабеющими руками Снеговской обшаривал карманы в поисках телефона. Но тот, разбившийся вчера, остался дома, и отыскались только зажигалка да связка ключей от квартиры бывшей любовницы.
Одежда его от воды разбухла, тянула якорем к земле, и Снеговской уже не мог подняться ни на ноги, ни на колени. Казалось, рана несерьезная, но ему сильно не понравилось, что кровь из нее вырывается толчками, словно сердце совсем рядом. И что холод подступает изнутри, а не снаружи. Что волоком тянет в сон. Что слабость разливается по телу, приходя на место излившейся крови.
Над иссыхающими реками поют камлания шаманы и приносят жертвенных животных в дар богам. А Снеговской сделался жертвой сам. Не знал, будет ли Бог, в которого он никогда прежде не верил, неравнодушным к крови высшего животного, и боялся, что петь над ним теперь станет только священник. Лежа на спине, он видел небо, звездочки снежинок, вместо звезд, а Бога высмотреть не мог, как ни старался. Жаждал различить музыку сфер – сирену скорой помощи, но слышал только собственные дыхание, что становилось все поверхностнее.
Снеговской не знал, что при вскрытой бедренной артерии без срочных мер по остановке кровотечения и восполнения кровопотери человек умирает за двадцать минут. И скоро его стала окружать кольцом, словно деревья в чаще, заслоняющие небо, совсем иная темнота, нездешняя.
На свете было великое множество способов умереть, но только две смерти – пятьдесят на пятьдесят, кому как повезет. Обе они теперь стояли подле него, словно знаки у проезжей части. Предупреждающий дорожный знак номер 5.8 «дорога с реверсивным движением» – клиническая смерть, частично обратимая. И дорожный знак особого предписания номер 5.5 «дорога с односторонним движением» – биологическая смерть, окончательная и бесповоротная.
***
Едва сел в кресло самолета, человек по прозвищу Гарри достал мобильный телефон, набрал номер и зачастил:
– Слушай внимательно: как только его залатают, из дежурки везите его прямо ко мне за город. Если скоропомощники заартачатся,