Бармен сокрушенно зацокал языком, горестно воззрился на Богдана:
– Опять вас, почтеннейший ага, эти шайтаны посетили?
Молодой профессор горестно развел руками: делать, мол, нечего.
– Я с ними повязан, Султан. У них против меня есть… несколько весомых аргументов.
– Про Гарри не скажу, но видите вон того чудака, что одет не по погоде? – все так же шепотом спросил бармен, указывая себе за спину. Заглянув в зеркало позади старика, Богдан увидел мужчину лет тридцати, в шортах и футболке. Тот сидел за столиком, открытым всем ветрам, не замечая холода, уставившись в пустой стакан. Других посетителей нынче у Султана не было – в такой ненастный и ветреный день город вымер.
– Он приехал пару месяцев назад, достопочтенный ага. Часто ко мне захаживал, – шептал бармен. – А вот вчера купил целую гору льда. Вы понимаете, о чем я? Целый ледник, если так можно выразиться. – Рассказчик захихикал, но тут же закашлялся.
Богдан понимал:
– Что ты ему продал взамен?
– Мел, что же еще, глубокоуважаемый ага, – широко и беззубо заулыбался бармен. – Поговорите с ним. Только учтите – ходят слухи, что он не жилец, что у него СПИД. – Старик даже округлил глаза для пущей острастки.
– Неудивительно, – протянул Баталов и залпом осушил стакан, будто за упокой души. Посмаковал на языке слова, как виски: – Contra vim mortis nоn est medicamen in hortis3.
Богдан предпочитал не называть вещи своими именами, он называл их именами латинскими. Но не одна только профессиональная привычка говорила в нем: латынь, красивая и крылатая, приукрашивала неприглядную действительность, как грим – покойника.
– …Так что вы с ним поосторожнее, досточтимый ага, – предостерег его недалекий бармен.
– Можешь быть спокоен: я не собираюсь с ним брататься на крови. Султан, будь другом, присмотри за моей машиной, она стоит на площади. Ты ведь знаешь, как я к ней привязан – сильнее, чем всеми ремнями безопасности.
Хозяин понимающе заулыбался и кивнул, Богдан выгреб из кармана связку ключей, бросил их на стойку и, попрощавшись с хозяином то ли кивком, то ли коротким поклоном, присел за крайний столик, в пол-оборота к человеку, одетому не актуально. Ждать долго не пришлось, и вскоре Богдан понял, что его поднадзорный очень кстати сторонится общества людей, ища уединения в парке.
Богдан шел за ним следом, держась на расстоянии, чтобы самого его скрывал сумрачный парк, а шорох шагов на песчаных аллеях скрадывал ветер. Однако меры предосторожности оказались излишними: погруженный в себя, человек, которого Богдан преследовал, не обернулся ни разу, всю дорогу глядя себе под ноги.
Когда они пришли на пляж, соглядатай, вконец осмелев, устроился на шезлонге. Увидев, что чудак намерен искупаться, Богдан внезапно сопоставил все сведения, полученные от Султана, и вывод не обрадовал