Четвёртое, у Абу-Валида теперь нет семьи, нет дома, нет родины. Ему некуда идти. Он назвал меня своей сестрой после того, как выздоровел от страшной раны. И поклялся до самой смерти быть рядом со мной и моими детьми. Это мой брат, товарищ по оружию, верный страж, который любит моих детей, как родной отец. Мы – одна семья, спаянная огнём и кровью. Несмотря на то, что я – вдова, а он – вдовец, между нами нет никаких отношений, кроме дружеских и родственных.
Да, он был членом партии Возрождения, был федаином, да и сейчас не отрёкся от прежних убеждений. Он защищал свою землю, а не посягал на чужую, а это никогда не считалось преступлением и экстремизмом. Был ли он жестоким? Да, был, как бывали многие, кому приходилось воевать.
Вы, задавший мне этот вопрос, никогда не сможете понять чувства отца, который видел внутренности своего сына на земле и после бомбёжки отыскал в развалинах оторванную головку годовалой дочери. Если у вас есть дети, я желаю им счастья и долгой жизни. Ваш южный сосед, единственная сверхдержава, оставшаяся на планете, надеюсь, никогда не станет бомбить Оттаву…
– Умм-Муин, вы свободно пишете о том, как сражались в Ираке. Надеюсь, вы разрешите вас так называть. Я родилась в Пакистане, но уже давно проживаю в Лондоне. Скажите, если бы опять довелось делать выбор, примкнули бы вы к повстанцам или вернулись в Египет вместе с детьми? Вы не раскаиваетесь в том, что дети так долго жили без матери, пусть даже в доме родного дяди? Вам не кажется, что вы, лишили сыновей и дочку чего-то очень важного, уже невозвратимого? И что никакая идея не стоит таких жертв с вашей стороны? Вашему младшему ребёнку было всего четыре месяца, когда вы расстались. А встретились вновь, когда ему уже шёл пятый год…
– Спасибо за этот вопрос, действительно очень больной для меня. Но сначала я уточню, что сражались другие, а я лишь лечила и выхаживала их. Этому меня и учили в Гарварде. Поверьте, я много раз задавала сама себе этот вопрос и понимала, что вновь поступила бы точно так же, как тогда. Я – врач, мой долг – спасать раненых.
Абу-Валид защищал свою родину. Я – родину своих детей, что тоже немаловажно. И, как могла, объяснила детям, почему вынуждена была их так надолго покинуть. Вряд ли они до конца поняли мои мотивы – ведь Муину, старшему, ещё нет одиннадцати. Впрочем, кто уж всецело одобрил мои действия, так это младший, Рияд. Ему недавно исполнилось восемь, и он умирал от зависти, когда видел меня по телевизору или в Интернете, Очень просил взять его на площадь Тахрир, где так интересно и опасно!
Бывают такие мальчики, которые рождаются сразу воинами – на коне, опоясанные мечом. Сейчас их называют экстремалами. Мой младший сын уже давно