Лицо японца уже поравнялось со мной – из шейных артерий капает кровь. Оно закладывает лихие виражи, словно сзади у него прикреплен пропеллер.
– Ты знаешь, как это больно – отрывать голову себе самому? – орет мне в мохнатое ухо череп. – Обещаю, бака-гайцзин:[14] легко ты теперь не умрешь.
Он пытается вцепиться мне в загривок – по-волчьи скуля, я шарахаюсь влево. Окровавленная голова со свистом разрезает воздух: облетая меня с обеих сторон, японец истерически хохочет – захлебываясь и булькая, прямо как африканская гиена. Сколько с начала смерти видел вампиров – ни один не может смеяться тихо и спокойно. Традиция-с. В вампирской гимназии уроки зловещего хохота – важнейший предмет. Увы, я из двоек не вылезал: домнул[15] Мирча, пожилой упырь из Ясс, строго выговаривал: «Кирилл, ты не смеешься, а хихикаешь». А вот японец, сука, этот явно был отличником.
– Отдай флэшку! – ревет голова, пикируя с высоты, как бомбардировщик.
…Мои лапы слабеют: я начинаю сбиваться с бега и жалобно поскуливать. Конечности постепенно теряют шерсть. Все, приплыли. Энергия закончилась, я всегда быстро выдыхаюсь (сволочь-штрига то же самое говорила и про постель). Достигнув моста у метро «Кровососская», валюсь прямо в грязь. Язык бессильно свешивается из пасти, слюна течет на грудь, клыки шатаются. Волчья сила покидает меня, утекая, как кровь в решете: белая шерсть облезает крупными клочьями, сквозь волосы проглядывает галстук. На мне вновь одежда офисного клерка, и, вероятно, я выгляжу полным идиотом, стоя на четвереньках посреди тротуара. Нукекуби щелкает пастью, кружась надо мной: у меня нет сил плюнуть в его счастливую рожу. Я снова вурдалак – от волка остался только хвост, которым я хлещу себя по облезлым бокам.
Голова японца взмывает высоко в воздух.
– Амелин! – орет он. – Скорее сюда! Я взял его. Мы у «Кровососской»!
Руки в панике бесцельно шарят по карманам. Фарша уже нет, да и какой с него толк? Ключи, пропуск на работу, бумажник с мелочью… а это что?
Пальцы натыкаются на маленький кулечек, свернутый из старой газеты.
Мое лицо расплывается в улыбке. Слава Дракуле, Темный Повелитель не оставил меня! Сначала фарш, потом кулек… да кто после этого скажет, что Ада нет? Налицо явная помощь темных сил. Пожертвую в пятницу на алтаре мышь… или даже кило филе. Почему я не вспомнил об этом в самом начале? Ах да, их же двое… все равно бы не сработало. Я разрываю газету, сжимая в кулаке горсть подсолнухов. Ношу их с собой уже лет двадцать, слоем пыли покрылись: на случай, если у дома встретится шатун – редкий вампир, не спящий днем, – и попробует ограбить припозднившегося менеджера.
…Амелин так и не понял, отчего голова японца, парящая у телеграфных проводов, вдруг камнем упала