Долгожданный обед пролетает в тот раз как-то незаметно, поскольку все мои мысли заняты только одним.
– Этот вызов в штаб, – думаю я, – не есть ли начало той операции, о которой я услышал во время отработки наряда? То, что нас вызывает именно Щербина, тоже очень даже кстати, поскольку он включался в работу только тогда, когда какое-либо дело в ротах уже было всесторонне подготовлено и одобрено командирами нижнего звена. И раз моя фамилия прозвучала в списке, то у меня появляется шанс отличиться. Ведь я знаю, о чём идёт речь, и заранее всё для себя уже решил. К двум часам я готовлюсь особенно тщательно. Подшиваю свежий подворотничок, начищаю до блеска сапоги. Тут же появляется и взводный.
– Савотин, Щеглов, Преснухин, Косарев… – скороговоркой тараторит он, – в одну шеренгу становись! Равняйсь, смирно! Напра-во! Шагом-м-м, марш!
Все идут, тяжело шлёпая подошвами и устало понурив головы, поскольку сильно измотаны за предыдущие дни. Не заметно, что кто-то радуется очередной начальственной затее. Один я вышагиваю бодро, как молодой петушок. И глаза мои возбуждённо сверкают, словно у новобранца при виде грудастой девчонки. Уже на подходе к штабу вижу, что к его входу тянутся ещё две тощенькие шеренги. Одна ползёт от первой роты, вторая от четвёртой. Внутри меня будто бы полощется на свежем ветру красный флаг победы.
– Угадал, – ликую я, – это точно ОНО!
Нас заводят в ту же самую комнату, где проходило ночное совещание, и рассаживают по трём длинным лавкам, явно принесённых из клуба. Кручу головой, оглядываюсь. Всего собралось человек двадцать, не больше и к моему удивлению, отнюдь не самых лучших представителей нашего воинского братства. Если судить по школьным меркам, одна половина хорошистов, а другая половина отъявленных троечников. Впрочем, это тоже объяснимо. Ни один командир роты не отдаст на сторону самых лучших солдат. Самые-то лучшие ему и самому позарез нужны! Конечно, можно предложить на отправку отъявленных разгильдяев, (чтобы от них поскорее избавиться). Но, так поступать тоже негоже. Более высокие начальники могут запросто заподозрить ротного в противодействии своим гениальным замыслам. А так всё в порядке. И волки будут сыты (то бишь Карелов со Щербиной) и овцы, тоже целы.
– Но странно, – мелькает у меня напоследок мысль, что среди приглашённых нет ни одного «старичка» из предыдущего набора, совершенно ни одного. Что бы это могло означать?
– Встать! Смирно! – звонко командует стоящий у распахнутых дверей наш ротный замполит. Откуда он здесь появился? Я в суматохе и не заметил.
Мы дружно вскакиваем. Входит Щербина и поднявший нас на ноги капитан Крамаренко докладывает ему, что все вызванные прибыли. Подполковник мельком окидывает нас строгим взглядом, нацепляет очки и легко поднимается на трибуну.
– В наше неспокойное вгемя, – начинает вещать он, запинаясь посередине слишком длинных предложений, и постоянно