– А что вы скажете, орлы, если я вам, например, предложу у меня немного пожить, а?
Мальчишки смотрели во все глаза, не понимали… Где-то был подвох… Думали. Такого им раньше не предлагали… Одежду какую – да, деньги – бывало, выпить чего – часто, за компанию – курево, пинка, гадости некоторые, но пожить в… доме, в квартире… Такого не было. Быть не могло. Значит, точно хитрость где-то спрятана, ловушка приготовлена. Почему? За чем?
– Это как? – недоверчиво насупившись, первым отозвался Штопор. – За что?
– С какой стати? Почему? – не отстал и Рыжий.
– А ни за что. Просто так. – В том же своём тоне, почти весело заявил Мальцев. – Понравились, может быть…
У мальчишек мелькнул испуг, надулись губы, а-а-а…
– О-о-о, не-е-т, нам это не подходит. Вы не на тех напали, дядечка. Мы с педерастами не дружим.
– Я не дамся! – Как на пружинах подскочил меньший, прижался к своему защитнику, другу. – Отпустите, дяденьки! – плаксиво, приглушая ещё вопль, воскликнул. – Я сейчас заору. – Пообещал, демонстративно набирая в грудь воздух.
Мальцев с Кобзевым испугались…
– Да вы что… – Музыканты воскликнули почти разом… – Тихо! Подождите! Как вы такое подумать могли, наглецы.
– Мы же со всей душой к вам, от чистого сердца, серьёзно… – Взмолился Мальцев. Не такой реакции он ожидал, даже подумать о таком не мог. – Я как отец хотел к вам…
Мальчишки внимательно слушали. На лицах теперь плавала недоверчивость и насторожённость…
– Ага, с ремнём, значит? – с недетским ехидством поддел Штопор.
– Да нет! С каким ремнём? Почему с ремнём, трали-вали? – беспомощно оглядываясь на Кобзева, озадаченно лепетал Мальцев. Лицо Кобзева выражало полное недоумение. Так иногда Кобзев смотрел в свои ноты, где видел явную непонятность. Константин Саныч, старшина оркестра, расписывая партии, мог иной раз фортель выкинуть… Или так надо, глядя в ноты тупо размышлял Кобзев, или ошибка… Сейчас именно так выглядел.
– А ты сказал, как отец… – напомнил Штопор, и с высоким укором разъяснил. – А отцы всегда с ремнём ходят. Я знаю. Да вот!
– Это плохие с ремнём, – не согласился Мальцев. – А я добрый. Видите – я рыжий. А рыжие все добрые. Как вот, Никита. Да? – Мальцев отважился даже по голове мальчишек в знак примирения погладить, но те отстранились. Они не такие. Знают хитрость взрослых и вероломство.
А с другой стороны, именно эти дяденьки, мужики, то есть Рыжего от наказания вовремя избавили, наподдавали Хозяину, не испугались… Привезли к себе на разборку, но не наказали – простили! – накормили даже, потом только в ментовку повезли… Но…
– А немного, это сколько? – тоном «бывалого воробья» поинтересовался