Ульяшов сделал ещё один короткий шаг к столу, прижав руки к груди, покаялся.
– Виноват, товарищ генерал, я не хотел. Честное слово. Юрий Михайлович, так получилось.
Генерал во все глаза смотрел на своего заместителя. Так же нельзя, говорил его взгляд. Неужели заместитель не понимает, он же в отпуск уходит, он же почти уже же… Как холодный душ человеку со сна. Ещё и не проснулся, а на тебя тонна ледяной воды…
– Как… мы победим? Кого победим? Новая вводная? Нам кто-то угрожает? – генерал резко наклонился над столом, буравил глазами заместителя. – Когда? Где? Кто?.. Где приказ? Почему не доложили? Где начштаба? Почему я не знаю?
– Виноват, товарищ генерал, я не хотел, – вытирая выступивший пот со лба, пожаловался заместитель. – Так получилось. Я слово офицера дал, понимаете… Случайно. Без приказа, что мы ансамбль этого… то есть песни и пляски… сами… создадим и… Виноват!
Командир вновь растерянно склонился над столом.
– Мы, ракетно-артиллерийский гвардейский полк особого назн… ансамбль?! Не понял! Это шутка, полковник? Ты издеваешься?
Ульяшов терялся, да и воротник рубашки противно взмок.
– Никак нет, наоборот, – мямлил он. Ища подсказку, по-школярски, закатывал к потолку глаза, переступал с ноги на ногу, категорически жалел о вчерашнем споре. – Мы… Что мы… за месяц его подготовим и… победим.
Генерал выслушал, сглотнул ком в горле, иронично опустив уголки губ, осмыслил озвученную заместителем проблему, неожиданно обрадовано воскликнул.
– Так у нас же его, слава Богу, нет, Лев Маркович! Ха-ха… Ну, насмешил! Что ты мне лапшу на уши вешаешь? Не первое апреля.
Скинул груз.
Ульяшов, ёжась от вспотевшего воротника рубашки, тупо переспросил.
– Кого?
– Этого… – генерал так же светло и радостно пояснил заместителю. – Твоего ансамбля, ну!
– Так в том-то и дело, товарищ генерал, – с кислой миной, как ребёнку, пояснил Ульяшов. – Что его нет, а я сказал, что и создадим, и победим… через месяц… И слово офицера… дал. Вот. Назад дороги нет. Осталос двадцать девять дней… вернее суток.
Услышав, генерал вновь сгорбился, смотрел на заместителя с недоверием, нет, с опаской, как на умалишённого. Он так и спросил.
– Мы? Ансамбль! Песни и пляски?! Мы ж арт… Нас в войсках засмеют… Вся Армия смеяться будет. Лев Маркович, товарищ заместитель по воспитательной работе, полковник, твою в коромысло, ты в своём уме?
Ульяшов признался.
– Сейчас в полном это… в своём… Виноват. А вчера… Вчера с языка сорвалось. Не повторится!
Обхватив голову руками, Золотарёв сокрушённо крутил ею.
– Это форс-мажор. Это форс-мажор, Ульяшов. Ты с ума сошёл, – генерал былинкой качался на стуле. – Ну, заместитель, ну, помощничек. Подставил ты меня! Нас всех подставил. – Генерал даже руками в сердцах всплеснул. – Я как чувствовал! Не дадут человеку в лампасах походить. Хорошо сфотографироваться на удостоверение