В связи с этим надо признать, что в отличие от западного спортивного рыболовства, при котором пойманная рыба фотографируется и отпускается обратно в водоём, наши правила допускают не только поедание, но и присвоение пойманной рыбы в качестве добычи, то есть её можно принести домой и показать, например, своей жене, которую в момент созерцания добычи тоже охватывают основные инстинкты. При этом она также получает порцию положительной энергии. Вырабатывается и потребляется гормон счастья, создающий ощущение радости и полноты жизни. При некотором желании со всех сторон и достаточно комфортных условиях можно и женщин приобщить к рыбалке, и некоторые из них достигают неплохих результатов, но в основном это занятие остаётся уделом настоящих мужчин, готовых переносить лишения и невзгоды ради порции чистого воздуха и прекрасного успокаивающего мятежную душу вида водной стихии: от бушующего моря, горного водопада до тихого пожарного водоёма, заросшего зеленью. Проливной дождь является невинной шуткой на фоне смертельной опасности оказаться на оторвавшейся от края моря льдине или в полынье, образовавшейся в жаркий мартовский день. Вообще говоря, я не сторонник таких крайностей, да и в самой рыбалке вижу не столько средство пополнения своего скромного рациона, как средство общения с себе подобными. Общественное разделение труда затрудняет общение людей, удаляет их друг от друга. Нарастает отчуждение во всех его классических проявлениях: отчуждаются результаты труда, отчуждаются люди. А рыбалка – сильнейшее противодействие этому негативному процессу.
…
Но вернёмся в 1970 год. Во время одного из перерывов в нашем семинаре по теоретической физике мы вышли в коридор на перекур. Нашего преподавателя Сергея Борисовича приветствовала соседняя группа студентов-радиофизиков, среди которых стоял молодой симпатичный человек, видимо, тоже преподаватель.
Знаете, кто это? – опросил у меня Лебле. – Нет, – ответил я. – Это Александр Андреевич Намгаладзе, – с нескрываемым уважением сказал Лебле. – Мы вместе учились на физическом факультете Ленинградского университета. – Чем же знаменит этот достойный человек? – поинтересовался я. – А вот всем, – загадочно сказал Лебле. – Когда-нибудь я познакомлю Вас с ним, и Вы сами убедитесь в способностях этого человека.
Разумеется, тогда речь шла не только о профессиональных способностях Александра Андреевича. О них можно было не беспокоиться.