швырнувших себя в костёр,
Лишь вождь и учитель
железную длань простёр.
Ужасная вера —
в божественный сан Иуд,
Ужасная пытка —
не помнить про
Страшный суд,
И вечным укором вам
с фото- и кинолент
Глядит ваш кровавый
великий эксперимент.
Весна на свете!..
Весна на свете! Шум и звон
Разбуженных проталин,
И всё как будто было сон
Во мраке душных спален.
Весна – на свете и в крови,
В живой фате черешен…
Джордано Бруно не сожгли,
Рылеев не повешен!
И Пушкину великий маг
От смерти дал лекарство,
И царство, бредшее впотьмах,
Не впало в комиссарство.
И соловьи поют взахлёб,
Свистя по-хулигански,
И не всадили пулю в лоб
Тебе, бунтарь рязанский!
Весна! Нет стоптанных штиблет —
Есть «Сильвер» разудалый,
И я не сумрачный поэт,
А так… счастливый малый.
Война в сердце
Идёт в моём сердце война:
Враждуют два клана, два мира,
Два света, две яви, два сна —
Мой солнечный храм и квартира.
Не знать примиренья мирам,
Не видно конца устрашеньям:
Квартира и солнечный храм
Стреляют по вечным мишеням.
А я, свою долю кляня,
Кричу им: «Постойте! Довольно!
Ведь вы же убьёте меня!
Мне страшно, мне дико, мне больно!»
Не слышат призывов враги,
И что им мой возглас пустячный! —
Шлифуют солдаты шаги
И насмерть стоят в рукопашной.
Они с фанатичных высот
Холщовых знамён не уронят.
От холода храм не спасёт,
Квартира мой свет похоронит.
И буду я, раненый зверь,
До смерти зализывать раны…
А где-то за сорок земель
Цветут голубые тюльпаны.
Возрождение
И сердце прорвало:
растаяла тоска,
И стылый мрак сгорел
огнём безликой жертвы,
И новое тепло
ждёт нового цветка,
И солнце-Моцарт вновь
даёт свои концерты.
И маковки церквей
глядятся в синеву,
Как в зеркало – на миг
очнувшаяся вечность.
И жизнь кричит грачом,
и с жизнью я живу,
И Млечного пути
не иссякает млечность.
Волшебная палочка
Волшебная палочка
в куче ненужных вещей
У старой хозяйки
лежала забыто в сарае.
Её обронил где-то
разгорячённый Кощей,
С Иваном Царевичем
будучи в страшном раздрае.
Пруток приглянувшийся
долго