Я тебя лишь люблю
И взаимности добьюсь:
Пригублю, прилюблю,
Прилеплюсь и подженюсь.
Страшная кара
Ты себя наказала сама Невозможностью жизни со мной
И согласием жить без меня, И нести крестоносную боль. … Битва чувства идет и ума И, наверное, ум победит.
И хватило ж у девки ума
Отбиваться гладильной доской!
Ты себя наказала сама
Невозможностью жизни со мной.
Вот, неси теперь тяжкий свой крест,
Проклиная болезненный путь.
А могла бы пойти под арест,
Года два в лагерях отдохнуть.
Покатать вагонетки с рудой
И лопатою грунт покидать.
Но зато уж, вернувшись, со Мной
Верх блаженства потом испытать.
Нет, ты скрыться решила, чума.
И гадаю теперь что есть сил:
В битве чувствов твоих и ума,
Неужели же, ум победил?
Эй, мороз!
Размывы чернозёмные, Разливы глинозёмные.…
Морозь меня, коль некого.
Где кочки чернозёмные,
Шагал по глинозёму я.
Где Al2O3,
Свалился, чёрт меня дери!
Во, жизнь какая, бекова!
Морозь теперь, коль некого.
Шумел камыш – морозь меня,
Раз я сегодня без коня.
Омут страсти
Замороченному, мне, Не мечтать о скором сне, Твои грудки лицезрея. Грудь твоя всего живее. Беспокойные сосцы, Правды приязни истцы, Вожделения писцы
Розовеют и твердеют.
Утомил меня сосец.
Я о сне и не мечтаю.
Твои грудки лобызаю.
Млею. Таю. Исчезаю.
Вожделение…
Писец.
Бумажная душа
Белый листочек – это душа. Черный комочек – это сожгли.
Белый листочек – поэта душа.
Взял – и на нём нацарапал стишок.
Ангел небесный прочёл не спеша.
Кликнул рогатого.
Тот всё и сжёг.
Свет поэзии
Свечку во все века любили все поэты
Свечку во все века любили все поэты.
Свечка! Я Конев Михаил, и я поэт.
Пробки я вывинтил:
писать поможешь мне ты.
Ну, а соседи…
Потерпят – через час дам свет.
Романтическое
Ты сказала: «Вот бы небом стать и мне бы,
Чтобы быть твоей печалью».
Ты сказала: «Стану небом,
Чтобы быть твоей печалью».
Я ответил: «Зайка, мне бы
Пообедать бы вначале».
Древовидное
Я живуч, как клён. Мудр я, как дуб.
Я живуч, как клён.