То, что судебная система была обязана реагировать на челобитные тяжущихся, давало возможность чиновникам и сторонам манипулировать делами и запутывать их; и все же добросовестный труд судейских не прекращался. Судьи начинали следствие, приставы арестовывали злодеев, судейские чиновники вели дела; в идеале конечной точкой их деятельности было приведение приговора в исполнение. И местные жители, и участники тяжбы манипулировали ходом дела как могли: кто-то мог позволить себе дать взятку, другие осмеливались противиться предписаниям суда, многие сотрудничали с судом в той мере, в какой они чтили царскую власть и свою присягу и в какой верили, что деятельность суда может служить их интересам. В то же время у судей существовали жесткие рамки, моменты, когда они применяли всю данную им законом власть. Один из таких моментов наступал тогда, когда дело доходило до пытки.
Глава 6. Пытка
Московская пытка была ужасна, хотя обманчиво проста: чаще всего прибегали к сечению кнутом. Никаких изощренных средневековых инструментов. Перед сечением человека подвешивали за руки – это называлось «дыба» или «бревно». К ступням могли привязать груз, чтобы усилить страдания, при этом человека иногда трясли. Это так и называлось – «встряски». Чтобы пытка была более жестокой, могли жечь огнем или применять раскаленные клещи[356]. Практиковалась и пытка водой. Ее в подробностях описал врач царя Алексея Михайловича Сэмюэл Коллинс: «Затем ему обривают макушку головы и на голое место капают холодной водой, и часть тех, кто это пережил, считают водную страшнейшей из пыток, ибо каждая капля пронзает, подобно стреле, до самого сердца»[357]. Все это проделывали, чтобы получить признание, «царицу доказательств» расследования. Уверенные в том, что пытка всегда даст нужный результат, московские законоведы допускали пытки даже в дни праздников и торжеств, поскольку, как сказано в указе 1639 года, «розбойники и тати и в праздники православных крестиан биют, и мучат, и огнем жгут, и до смерти побивают»[358].
Юридические представления раннего Нового времени строились на том, что физическая боль может вынудить человека сказать правду. Пытали и в Европе, и в Московском государстве[359]. В этой главе мы рассмотрим статус пытки в московских законах и ее применение.
Законы о пытке
В московском законодательстве о пытке говорится раздражающе мало. Впервые она упоминается в Судебнике 1497 года. Неясно, пришла ли пытка в светские законы из Европы вместе с розыскным процессом или из церковного права. Судебники и грамоты дают больше информации, но она не систематическая. Эта ситуация представляет резкий контраст с положением дел в европейской юриспруденции, где теоретики уделяли пристальное внимание тому, что римское право считало «делом трудным и опасным»[360]. Даже защитники пытки понимали, что неспособность человека выносить муку делает сомнительными полученные