Площадные подьячие обладали навыками, для того чтобы записывать показания и составлять поручные записи и отписки по результатам подобных поручений[193]. Воеводы нередко посылали своих приставов, рассыльщиков, пушкарей, стрельцов и слуг из местных монастырей[194]. В 1679 году, например, белозерский воевода отправил стрельца в деревню, чтобы он вместе с сотским осмотрел женщину, избитую мужем, и арестовал подозреваемого. Согласно показаниям, женщина уже не раз жаловалась на насилие мужа сотскому, который всегда приказывал ей остаться с мужем. В 1673 году воевода велел служке местного монастыря и десятскому из близлежащего села арестовать подозреваемого и обследовать тело. Они сообщали, что подозреваемый «без ног, ходить не может, и вести-де ево было… нельзе»[195].
Воеводы и губные старосты привлекали столь разных по статусу и занятиям людей к исполнению служб потому, что испытывали дефицит в людских ресурсах. Скажем, в одном случае в 1662 году, когда белозерскому губному старосте приказали прислать в столицу четырех обвиняемых вместе с судебным делом, он писал: «А губных целовальников и приставов послать было за ними неково, только на Белоозере губных целовальников два человека… у тюрьмы беспрестанно день и ночь; а приставы в сьезжей избе немногие люди, и те в розсылке в Белозерском уезде для ради твоих, великого государя, дел по твоим, великого государя, указным грамотам». В итоге он отправил дела и обвиняемых вместе с белозерскими кирпичниками[196].
Другие аспекты уголовных дел требовали участия местного сообщества. Когда воеводы отправляли кого-либо на осмотр тела или арест, они наказывали чиновникам найти свидетелей, как сказано в деле 1596 года, из «тутошних и сторонних попов и дьяконов, и старост, и целовальников, и крестьян лучших» ближайшей деревни. В одном деле 1683 года, где подозреваемым был дворянин, наказ предписывал приставам и площадному подьячему собрать понятых: «Розных волостей соцких, и пятидесяцких,