Джереми поморщился.
– Я не хочу, чтобы это произошло, и пойду на все, чтобы этого избежать, но не делай из меня высокоморальную особу, оскорбленную в своих лучших чувствах. Не забывай, что мою семью не назовешь высокоморальной. Мой отец, несмотря на все свое обаяние, был мошенником. Мой кузен Чарльз ничуть не лучше. Правда, дело замяли, и вместо суда его спровадили в колонию. А мой кузен Джералд подделал чек в Оксфорде. Но он пошел на войну и был посмертно награжден крестом Виктории за отвагу. Я пытаюсь доказать тебе, что не бывает ни абсолютно плохих, ни абсолютно хороших людей. Я и себя не считаю стопроцентно честной – просто никогда не подвергалась искушению. Но чем я могу похвастаться, так это храбростью и преданностью!
– Дорогая!.. – Джереми встал и подошел к ней. Наклонившись, он коснулся губами ее волос.
– А теперь, – улыбаясь, сказала дочь лорда Эдуарда Трентона, – что же нам делать? Попытаться раздобыть где-нибудь деньги?
Лицо Джереми омрачилось.
– Не вижу, каким образом.
– Заложить дом… А, понимаю, – быстро проговорила Франсис, – он уже заложен. Конечно, ты сделал все возможное. Значит, нужно вытянуть из кого-то деньги. Вопрос в том, из кого именно? Полагаю, есть только одна возможность – черноволосая Розалин.
Джереми с сомнением покачал головой:
– Требуется очень большая сумма… А Розалин не может трогать основной капитал – он находится под опекой до конца ее дней.
– Я этого не знала. Мне казалось, она распоряжается им полностью. А что произойдет после ее смерти?
– Капитал перейдет к ближайшим родственникам Гордона – иными словами, будет поделен между мной, Лайонелом, Аделой и сыном Мориса Роули.
– То есть перейдет к нам… – медленно произнесла Франсис и умолкла.
В комнате, казалось, внезапно повеяло холодом. Затем она продолжила:
– Ты мне этого не говорил. Я думала, деньги перешли к ней целиком и полностью и она может оставить их кому пожелает.
– Нет. Согласно статуту от 1925 года, касающемуся наследства при отсутствии завещания…
Сомнительно, чтобы Франсис внимательно слушала его объяснение.
– Едва ли это затрагивает нас лично, – заметила она, когда он умолк. – Мы умрем значительно раньше, чем Розалин достигнет пожилого возраста. Сколько ей лет? Двадцать пять – двадцать шесть? Она запросто может дожить до семидесяти.
– Мы могли бы попросить у нее в долг, как у родственницы, – неуверенно предположил Джереми. – Возможно, она великодушная девушка – мы ведь мало о ней знаем…
– Тем более что мы были с ней достаточно любезны, в отличие от Аделы, – добавила Франсис.
– Только не должно быть и намека на… э-э… подлинную причину, – предупредил ее муж.
– Разумеется, – с раздражением откликнулась Франсис. – Беда в том, что нам придется иметь дело не с ней самой. Она полностью под каблуком своего братца.
– Весьма несимпатичный молодой человек, –