12
Винн подождала, пока удары молота стихнут, и только после этого зашла под открытый навес, защищавший кузницу от непогоды, и громко задала свой вопрос.
– Что?
Похоже, звон молота, бьющего о наковальню, до сих пор звучал в ушах отца.
– Мама спрашивает, вы тут и на ночь останетесь? – Она поставила узелок с твердым черным хлебом и еще более твердым сыром у одного из столбов, подпиравших навес у входа в кузницу.
– Ну да, останемся. Нам нужно пересмотреть целую кучу серпов. Какой урожай без кузнеца? – Широкая улыбка разделила узкое бородатое лицо Кутреда почти пополам. Он опустил свой молот. – Ко мне уже дважды за последние дни заходил этот мрачный и занудливый Луда и твердил, что ячмень созрел, пора его жать, как будто я сам этого не вижу. – Он презрительно сплюнул на землю. – И это только половина работы, потому что есть еще и монастырь. Никуда не уходи. Мне нужно, чтобы ты поработала на мехах. Я предупреждал Кудду, и он уже давно должен быть здесь, но пока так и не появился.
Винн опустила голову, чтобы скрыть улыбку, которая, как она ни старалась, все равно коснулась уголков ее рта. Она очень любила все, что связано с кузнечным делом, но, когда здесь был Кудда, у отца не было времени на нее. Кутред кивнул ей, и она взялась за ручку верхней деревянной пластины кожаных мехов, которые были легкими кузницы и наполняли ее жизнью.
– Фартук.
Она бросила на него быстрый взгляд.
– Тут слишком жарко.
– А мне все равно, – сказал он, а когда она даже не шевельнулась, добавил: – Искры. Мне придется много чего наслушаться от твоей матери, если я снова отправлю тебя домой с прогоревшими дырками на платье.
В ответ она показала ему язык, и он рассмеялся.
– Тогда я лучше сниму платье.
– Нет. – Отец шутливо замахнулся на нее молотом. – Ты и так у нас красотой не блещешь, не хватало еще тебя припалить. Так что надевай фартук.
– А Кудде ты позволяешь работать голым по пояс, без всякого фартука.
– Кудда – парень. – Он снова поднял свой молот. – И чтобы я этого больше не слышал, Винн.
Она раздраженно фыркнула, но, хорошо зная, когда нужно перестать испытывать отцовское терпение, без дальнейших разговоров сняла с крючка кожаный фартук и просунула голову в лямку. Он был жестким, достаточно тяжелым, чтобы ее шея чувствовала его вес, и доходил ей почти до щиколоток.
– Хорошая девочка.
Она быстро подняла на него глаза и ухмыльнулась. Несмотря на камни, стоявшие вертикально между нею и горном, жар ударил ей в лицо так, словно был чем-то твердым. Вверх-вниз, вверх-вниз – тело напряглось, подбирая правильный ритм; постепенно мехи наполнились воздухом, и уголь в печи начал снова разгораться, став сначала красным, а потом оранжевым. Кутред взял молот и щипцами сунул выгнутую под серп заготовку в самый жар.
– Эй!
Кузнец даже не поднял головы, когда вбежал его сын, но Винн, выгнувшись, обернулась, умудрившись при этом не нарушить ритма движения мехов.
– Это моя работа! Давай, проваливай