И довольно быстро сержант понял, что та история с наркодилером была заранее подготовленной подставой.
Соловьев медленно шел к подъезду, как будто к его ногам были привязаны свинцовые гири. Когда он поравнялся с черной машиной, стекло на передней двери опустилось, и знакомый голос проговорил:
– Куда торопишься, Коля?
– Домой, – отозвался Соловьев с тяжелым вздохом.
– Дом от тебя, Коля, никуда не убежит. Сядь в машину, разговор есть.
Сержант не стал спорить – он знал, что это бесполезно. Он послушно сел на переднее сиденье машины, рядом с плотным приземистым человеком лет пятидесяти. Щетка коротко стриженных седых волос, тяжелый подбородок, маленькие пронзительные глаза, кривой шрам на левой щеке, напоминающий формой кленовый лист.
– Давно не видались, Коля, – проговорил человек со шрамом. – Ты меня не забыл?
– Забудешь вас, как же… – вполголоса ответил сержант.
– Правильно, не забудешь. – Человек со шрамом недобро усмехнулся. – А если забудешь – я напомню. И про нашу первую встречу напомню, и про ту папочку, которая у меня припрятана… про папочку, где все твои расписки лежат.
– Все я помню… – простонал сержант, – говорите, чего надо! Не тяните, и без того тошно!
– Неправильно говоришь, Коля, – поучительно возразил человек со шрамом. – Ты должен спрашивать, чем ты мне можешь помочь. Так оно будет вежливее. И помогать мне, Коля, ты должен с радостью и охотой. Но сегодня, Коля, ты должен помочь не мне. Не мне, Коля, а одному очень большому человеку.
– Какому еще человеку? – недовольно переспросил Соловьев. – Не было такого уговора… я только с вами…
– Забываешься, сержант! – оборвал его человек со шрамом. – Ты не в том положении, чтобы права качать! Ты должен слушать, что я тебе говорю, и немедленно исполнять! А то я тебе напомню, что у меня не только папочка имеется, в которой твои расписки, но еще и пакетик, в котором стреляная гильза. Помнишь?
– Помню, помню… – тоскливо выдохнул Соловьев.
И только теперь заметил, что они в машине не одни.
Заметил, что на заднем сиденье сидит еще один человек – загорелый почти до черноты, с узким дубленым лицом, с волчьим кривым оскалом. Человек в дорогом черном костюме, совсем не подходящем ни к волчьему оскалу, ни к жесткому загару, приобретенному явно не на средиземноморских пляжах.
– Этот человек, что ли? – спросил сержант у человека со шрамом.
– Этот, этот.
– И чего ему надо?
– А он тебе сейчас сам все скажет. Что мы с тобой будем в испорченный телефон играть.
И действительно, загорелый мужик сверкнул в полутьме салона белками глаз и заговорил:
– Что случилось ночью на Литейном мосту?
Голос