– Ты чего, Коль? В чем дело? Плачешь, что ли?
А Колька не выдержал и в открытую зарыдал. Сквозь всхлипы Ксения расслышала:
– Там… там лежит Шайтан! Убитый! И кровь засохшая, а глаза не закрыты-ы!
Ксюша прижала к себе мальчика так, чтобы заглушить его рыдания и, приглаживая растрепанную голову, напомнила:
– Ты мужчина, забыл? Если так плачешь, что мне остается делать, как думаешь?
Колька, вытирая кулаками глаза и нос, оправдывался:
– Он мне уже лапу давал, я научил. Но слушал всегда только дядь-Лешу. Знаешь, как жалко Шайтана?
Ксения с грустью привычно ответила:
– Знаю. Возьми лопату в сарае и около будки схорони его.
– Хорошо, Сеня, ты иди в дом, я сам все сделаю!
Зайдя в дом, Ксюша поняла, откуда во дворе перья: все перины и подушки были вспороты. Полы и мебель покрыты пухом. Женщина зашла в спальню, усыпанную перьями так, что ничего не было видно. Лишь в углу, над кроватью, под потолком виднелся Божий образ. Расшитый красным и черным крестиком рушник обвивал икону со всех сторон. Ксения остановила взгляд на Божьем лике – единственном предмете, которого не коснулся погром.
Обложенный вокруг блестящей фольгой, святой равнодушно взирал на нее. Ксения перекрестилась, глядя на икону. Потом, подумав, еще два раза осенила себя крестом, вспомнив, что мать учила креститься трижды. Затем стала судорожно придумывать, как бы попросить Бога о самом сокровенном? С чего начать? Стала говорить то, что думала:
– Боже, прости, что не молюсь Тебе! Я умею "Отче наш", мама научила. Приду домой и обязательно помолюсь. А сейчас прошу Тебя, Господи, сделай так, чтобы мой муж Бойчук Алексей Гаврилович был живой. Ты же знаешь, он никому зла не сделал! А люди этого не знают и говорят о нем что ни попадя, а все – неправда!.. И даже, Господи, если он не будет рядом со мной жить, а где-то в другом месте, все равно, пусть будет живой!
В порыве благодушия Ксения хотела было добавить: "Пусть даже с другой женщиной, лишь бы был живой!" Но вовремя остановила себя, не став играть с огнем – вдруг Бог ее просьбу исполнит дословно! И стала креститься три раза, как мама учила.
Ее просьба к Господу сопровождалась обильными слезами, которых Ксюша не вытирала – руки были заняты в молитве…
В это время скрипнула дверь, и со словами: "Есть кто живой в доме?" зашла старая бабка Дарья, жившая по соседству. Увидев Ксению, она несколько раз осенила себя крестом и испуганно воскликнула:
– Свят-свят! Сгинь, нечистая сила!.. Или это ты, Ксюня?! Живая?! А все думали, что тебя немцы тоже… ну, того… убили. Антон ходил искал тело. Они с Катериной хоронили всех ваших, кого убили, – бабка шарила любопытными глазами по всей комнате, не забывая рассказывать. – Почти весь ваш род, девонька, немец уничтожил. Все из-за Алешки. Что-то он им не потрафил. Говорили, он вроде как бы передал партизанам разные оружия с немецкого склада… Перебегал из хаты в хату, пока не добрался до леса. Даже я видела со своего курятника. Я там пряталась. Ну, а в лесу его якобы