– Папа, мы только разговаривали. – Она метнула в меня яростный взгляд, как будто я предал ее.
Язык мой прилип к гортани.
– Я знаю, – кивнул Джош. – Слепота обострила мой слух. Но если ты рассудила, что можешь без опаски разговаривать с Кобом наедине ночью, то я рассудил, что мы можем без опаски предложить ему присоединиться к нам. Что скажешь, Коб?
Я медленно покачал головой:
– Нет. И тем не менее спасибо вам. Я ценю ваше предложение, тем более что мы почти не знакомы. Я пойду с вами до следующего города и пожелаю вам найти там других спутников, которые могли бы защитить вас. Но… На самом деле я не хочу…
– Ты потерял кого-то дорогого тебе. Это я понял. Но полное одиночество никому не идет на пользу, – тихо проговорил Джош.
– Кого ты потерял? – прямо спросила Пайпер.
Я постарался придумать ответ, который не вызвал бы новых вопросов.
– Моего деда, – произнес я наконец, – и жену. – Сказать это было все равно что разбередить старую рану.
– Что случилось? – спросила Пайпер.
– Дедушка умер. Жена ушла от меня. – Я говорил кратко, надеясь, что она оставит меня в покое.
– Старики в конце концов умирают, – мягко начал Джош, но Хани оборвала его:
– Что за любовь ты потерял? Что ты должен женщине, которая покинула тебя? Если только ты не дал ей повода уйти.
– Я не дал ей повода остаться, – против воли ответил я. – Пожалуйста, – добавил я тихо. – Я не хочу говорить об этом. Совсем. Я провожу вас до следующего города, а потом пойду своим путем.
– Что ж, это честно, – с сожалением проговорил Джош.
Что-то в его тоне заставило меня заподозрить, что я был груб, но я не мог вспомнить слов, о которых стоило пожалеть.
Больше в этот вечер мы почти не говорили, чему я был только рад. Пайпер вызвалась сторожить наш сон первой, а Хани после нее. Я не возражал, потому что знал, что нас будет охранять Ночной Волк. Мало кто может пройти мимо него. На открытом воздухе мне спалось лучше, и я легко проснулся, когда Хани наклонилась и потрясла меня за плечо. Я сел, потянулся и кивнул ей, давая знать, что она может идти спать. Я встал, поворошил костер и сел около него. Хани подошла и устроилась рядом со мной.
– Я тебе не нравлюсь, верно? – спросила она.
Голос ее был мягким.
– Я не знаю тебя, – уклончиво сказал я, стараясь не показаться грубым.
– Угу. И не хочешь знать, – заключила она, окинув меня оценивающим взглядом. – Но мне хочется узнать тебя еще с тех пор, как я заметила, что ты покраснел в трактире. Ничто так не вызывает моего любопытства, как мужчина, который краснеет. Я знала очень мало мужчин, которые становились совершенно пунцовыми только потому, что женщина засекла, как они на нее смотрят. – Голос ее стал низким и грудным, и она доверительно наклонилась вперед. – Мне очень интересно, отчего это кровь так прихлынула к твоему лицу?
– Только оттого, что я был очень груб, так как смотрел слишком пристально, – ответил я ей честно.
Она улыбнулась:
– Это не то, что