Ты осталась размытой акварелью на старом альбомном листе, маслом на шероховатом холсте, едва различимым ароматом на простынях.
Очередным дождливым днём я буду рисовать звёзды, вспоминая тебя.
Стало концом
Он и сам не знал, почему вдруг взял её в жёны – просто вдруг понял, что она стала неотъемлемой частью его жизни. Важная, хрупкая, практически беззащитная в сравнении с ним, она вызывала трогательное желание защитить её – в её осенних глазах он видел океан горячей нежности, и сердце обрывало удары. Он видел её чувства – в улыбке, во взгляде, в каждом жесте – и они опаляли его, словно огонь свечи палит крылья бабочек и мотыльков. Он не знал, куда от этого деться, но продолжал тянуться на свет – в противоположной стороне оставалась подобная ночи Анна. Сильная и независимая Анна. Анна, в глазах которой он однажды увидел мир и замер. С годами отдельная для них вселенная растаяла утренним туманом – она осталась в Преисподней, она осталась сильной и прекрасной женщиной, она осталась недосягаемой для него родственной душой, за которой он не смог угнаться – отпряг, стоило ей остановиться на половине шага и посмотреть в его сторону влюбленно-сладким взглядом.
С Анной они не виделись больше трёх лет – до тех пор, пока не пришло известие о её браке с каким-то мужчиной – и он старался не сгореть в чувствах Мари, оставаясь в безопасной тени, на границе мысли о далёком существовании Анны. Старался – всё разбилось пылью от пары неловких слов, и он забыл обо всём, поднимая взгляд в бледно-серое дождевое небо. Да, он должен был раствориться с утренним туманом их мира, не отпрянуть, не сбежать от её чувств и быть счастливым где-то не здесь – Мари мягко улыбнулась ему и заключила в объятия. Переросшая за годы свою школьную влюблённость, она топила его в горячей и искренней любви – смеялась, бывало, шептала смущённое «Адриан» и отворачивалась, стоило их взглядам пересечься. Для него такое поведение было непривычно-неприятным, а она видела его грусть – горечь в глубине карих глаз и отблески Солнца в рыжих волосах. Он был всем для потерявшей семью девушки, был и остался – она улыбалась ему, гладила коротко отстриженные волосы тёплыми ладошками и мечтала однажды подарить ему покой.
Он увидел её тонкую сгорбленную фигуру у окна, словно нарисованную углём среди солнечного света – она смотрела на небо и мечтала, придерживая тонкую простынь, скрывающую нагое тело – под упрямо мягкими линиями он видел грубые и резкие очертания рёбер, видел