Секундная пауза, которой девица не преминула воспользоваться:
– Да ладна, не гони. У вас тоже есть. На заводе. Думашь, я не видела?
Он не успел понять, что именно она видела и кого за кого приняла.
К ним подъехала тележка.
– Курица, рыба, мясо?
Давешние проводницы – блондинка и брюнетка, обе приятные. «Но блондинка все-таки лучше…»
– Рыбу, – девица повела носом, достала кошелек, неторопливо расстегнула молнию. – Хотя… Рыба чья?
– Рыба… – проводница-блондинка помедлила, словно не находясь с ответом. – Рыба – наша.
– Курочку возьмите, – проводница-брюнетка пришла на помощь напарнице.
– Ты бы чо выбрал?
– Не знаю… – он задумался. – Скорее, мясо.
– Мясо, – девица тряхнула челкой. – Ага. И кофе. Брюнетка отсчитывала сдачу.
– Курица, рыба, мясо? – блондинка обращалась к нему.
– Спасибо. У меня… – он покраснел и покосился на объемистый сверток.
– Может быть, кофе? Мотнул головой, краснея все гуще. Девица поглядывала насмешливо. Тушуясь под ее взглядом, он переменил решение:
– Кофе – да, пожалуй.
– Сахар, сливки?
– Нет-нет, – заторопился. – Просто черный.
– С вас четыре рус-марки. «Это же…» – немеющей рукой он полез в карман пиджака, пытаясь перевести в рубли.
Небрежно отсчитав сдачу – пять серебристых монеток, каждая из которых, по мнению его сестер, тянула на полноценные колготки, прочные, не то что наши, не успеешь натянуть – стрелка, потом возись, поднимай; или две банки растворимого кофе в гранулах, – проводницы отбыли в следующий вагон.
Он сидел, понуря голову, чувствуя себя растратчиком семейного бюджета.
Впредь будь осторожней, Алеша. А главное, внимательней.
«Да уж буду», – дав обещание своему внутреннему голосу, он потянулся к свертку. Развернул верхнюю газету, потом кальку, заляпанную жирными пятнами.
– Терпеть не могу мороженую. Ваши вечно морозят, – девица хрустела прозрачным пластиком. – Мясо ищо ладно. А рыба…
– Какая гадость эта ваша заливная рыба, – он улыбнулся, ожидая ответной улыбки.
– Заливная? – сладив с верхней коробочкой, девица достала еще одну – белую, обернутую фольгой.
– Ну… – ему показалось, недослышала. – Ипполит, Третья улица Строителей…
Ни малейшего отклика. Словно и понятия не имеет о фильме, собирающем у телевизионных экранов миллионы его соотечественников. «Да знает она все! Наверняка придуривается», – но решил подыграть.
– Ты еще спроси, что такое… – выбрал самое нелепое, что только можно себе представить, – салат оливье.
– Оливье… Францёзише кюхе? – она вспоминала, морща лоб.
С тех пор, как