В то же время очевидно, что мать и сын глубоко и искренне любили друг друга, о том свидетельствует их переписка. «Прелюбезным светом» называла царица сына в письмах, жаловалась: «Велика мне печаль, что тебя, света своего, радости, не вижу». – «Радость моя. По письму твоему, ей-ей, зело печалился, потому тебе печаль, а мне какая радость? Пожалуй, сделай меня, бедного, без печали тем: сама не печалься», – отвечал ей Петр.
Молодой царь рвался в будущее, полное неизведанной опасности. Наталья Кирилловна хотела чинности, спокойствия и почета, власть уже не интересовала ее, как прежде. Лишь бы сын был рядом, лишь бы с ним все благополучно!
20 января 1694 года сорокатрехлетняя Наталья Кирилловна занемогла. Однако болезнь ее казалась нетяжелой, и Петр собирался в очередной «поход», решив отметить отъезд прощальным ужином у Лефорта. 25 января один из приглашенных, генерал Гордон, при был в Преображенское, но там было тихо. Петр срочно уехал в Кремль проститься с умирающей матерью. Вернулся царь за полночь, молчаливый и мрачный, сказав, что надежды никакой. Удар был тяжким. Много позже он написал Гавриле Ивановичу Головкину в связи с кончиной его матери: «А как бы моя мать в таких летах умерла, истинно б не был печален, но и благодарен был, что Бог таких лет допустил».
26 января тело упокоившейся царицы под благовест с колокольни Ивана Великого было перенесено в Вознесенский монастырь.
Прах Натальи Кирилловны покоится в Вознесенском женском монастыре Московского Кремля (1882)
Царевна Софья. Мятежная правительница Руси
Часто про исторических деятелей говорят: «Он был не понят, он обогнал свое время». Родиться раньше своего исторического срока – трагедия, несомненно. Но не трагедия ли родиться позже? Не отстать, не упустить, а просто появиться на свет, когда твое время уже уходит, когда весь ход событий не за тебя, а за твоих врагов, и все, что можно сделать, – это сдаться. Или все-таки бороться? Что выбрала мятежная царевна Софья?
В девичьем тереме
Софье выпало родиться шестой из шестнадцати детей царя Алексея Михайловича Тишайшего. Что ждало ее, четвертую по счету царевну, в мире, где женщины считались чуть ли не вещью – это касалось и боярских и царских дочерей? Жить знатным девушкам следовало в девичьем тереме, откуда они не могли выйти без особого дозволения не то что на улицу, но даже на прогулку в сад или на моление в церковь. Сама царица не смела поднять занавеси, проезжая по городу в закрытом возке, царевны же были и вовсе бесправны и безгласны.
Некрасивая,