Такой строительный бум развернулся! Ажиотаж. Соответственно и цены поползли вверх, но желание людей жить в человеческих условиях было непоколебимым. Пусть в долгах, как в шелках, зато хоть квартиры отдельные на старости лет поимели. С комфортом в собственном туалете посидеть, кроссворд поразгадывать, и чтобы никто не стучался, не ломился в дверь – что засела, обосралась что ли, тут целая очередь. Свой сортир – какой праздник! А тем временем освободившиеся коммуналки продолжали ускоренно начиняться приезжими, разбавлявшими коренное одесское население, и оттого была опасность, что город может потерять свой неповторимый колорит.
Сегодня Лилька Гуревич целый день ко мне подлизывается. То с одним вопросом заявляется к нам в отдел, то с другим. Явно ей что-то понадобилось. Оказывается, в воскресенье наша общая подружка Фатимка собирает у себя бомонд. Приглашен фотограф-надомник, чтобы снять их неотразимую красоту. Ему выгодно, конечно, набрать побольше девчонок, чтобы нащелкать как можно больше кадров. Меньше, чем на семь человек, он на фотосессию приезжать не соглашался. Глупые все-таки девки, теряют головы вместе с мозгами, если, конечно, есть что терять. В прошлый раз они вошли в такой раж, что он нащелкал их на несколько сотен рублей каждую. Наменялись одеждами, то так их сними, под таким ракурсом, чтобы кофточка лучше смотрелась или как юбка красиво сидит.
Лилька, правда, меня не сватала под это мероприятие, дрейфила. Только, ластясь по-кошачьи, просила причесать ее по-современному.
– Лилька, так у тебя ж мама классный парикмахер, я-то тебе зачем?
Если честно, мне на Лильке не нравилась стрижка. Рита Евсеевна делала ей укладку, но у нее, очевидно, постоянно срабатывал профессиональный инстинкт, и Лилька в ее прическе выглядела, как все тетки, выходящие из нашей знаменитой парикмахерской в возрастной категории лет под пятьдесят. Шаблон срабатывал, никакие слезы, истерики Лилькины не помогали. Она часто после маминой работы прибегала ко мне: Олька, подправь, умоляю, и я наносила свои штрихи.
Так она уговорила меня все-таки прийти к Фатимке и посмотреть, как это все происходит. Все девчонки притащились с баулами, полными шмотья. Драла я им их дикие начесы, лакировала и сама не заметила, как поддалась на удочку фотографа. Сработал инстинкт. Как не сработать, когда он стал, между прочим, отвешивать комплименты насчет моей фотогеничности, оценивающе так оглядел меня с ног до головы. Предложил ради интереса попробовать, он сделает пару снимков, если они мне не понравятся, то я не буду за них платить. Я наблюдала, как девчонки позируют, и решилась. Поз у меня было совсем мало, но я меняла прически сама себе, переодевалась в Фатимкины наряды.
Хитрющий пожилой еврей фотографировал нас по очереди. Всех выставлял за дверь, чтобы мы не смешили друг дружку, не мешали, не отвлекали. Фотосессию он устроил в большой квадратной комнате