Гребцам было лет под сорок каждому; густые, лохматые бороды, как видно, не знавшие щетки или гребешка, придавали еще больше мужественности их и без того суровым энергичным лицам.
Их голову покрывали широкие войлочные шляпы со множеством дыр и потрепанными полями, а сильную грудь едва защищали рваные, полинявшие фланелевые рубахи с оторванными рукавами, перепоясанные столь же ветхими красными кушаками, за которыми было заткнуто по паре огромных тяжелых пистолетов, бывших тогда в ходу. Короткие штаны также зияли прорехами, а босые ноги были сплошь в грязи.
Оба человека, которых можно было бы принять за беглецов с каторги, будь она тогда на побережье Карибского моря, как позднее в Гвиане, беспокойно переглянулись при виде огромной тени, неясно видневшейся среди блеска звезд на темно-синем горизонте.
– Смотри, Кармо, – сказал тот, что казался моложе. – Смотри хорошенько, у тебя глаза острее. Дело идет о жизни или смерти.
– Это какой-то корабль. Он от нас на расстоянии не более одного кабельтова, и все-таки я не пойму, идет он с Тортуги или из испанских колоний.
– Неужели это друзья?.. Гм! Заплыть так далеко, под самые пушки бастионов, рискуя наткнуться на эскорт кораблей, сопровождающих какую-нибудь галеру, груженную золотом!..
– Как бы то ни было, Ван Штиллер, но они нас заметили и не дадут нам уйти. Попробуй мы смыться, они одним залпом картечи отправят нас обоих к дьяволу.
В это время в темноте вновь раздался все тот же мощный голос, далеко прокатившийся по волнам Великого залива:
– Есть кто живой?
– Дьявол… – пробормотал тот, которого звали Ван Штиллер.
Его товарищ влез на сиденье и что было мочи крикнул:
– Эй, какому наглецу хочется знать, куда мы держим путь?.. Если ему невтерпеж, пусть спустится к нам, мы ему все растолкуем с помощью пистолета.
Столь самодовольное заявление не вызвало, однако, гнева у человека, стоявшего на мостике. Напротив, он, казалось, обрадовался и крикнул в ответ:
– Вперед, смельчаки, вас ждут Береговые братья!
У гребцов в лодке вырвался крик радости.
– Береговые братья! – воскликнули они.
Тот же, которого звали Кармо, добавил:
– Да утонуть мне в этом море, если я не узнал этот голос!
– Кто же это, по-твоему? – спросил его товарищ, снова взявшийся за весла и налегший на них с новой силой.
– Только один из всех храбрецов с Тортуги мог решиться заплыть под самые стены испанских фортов.
– Кто же это?
– Черный корсар.
– Гром и молния!.. Он!.. Неужели он?..
– А мы-то какую весть везем этому славному моряку… – пробормотал Кармо со вздохом. – Весть о смерти…
– А ему, поди, хотелось вовремя прийти на помощь и вырвать несчастного из рук испанцев. Верно ведь, приятель?
– Да, Ван Штиллер.
– Это уж второй повешенный!..
– Да, второй. У него было два брата, и оба угодили на виселицу!..
– Он отомстит, Кармо.
– Я не сомневаюсь. И мы ему поможем. День, когда мы придушим трижды проклятого губернатора Маракайбо, будет самым счастливым в моей жизни! Я загоню тогда оба эти изумруда, зашитые у меня в поясе, а тысячу пиастров, которые мне за них, пожалуй, дадут, прокучу с друзьями.
– Ну вот, доплыли!.. Говорил я тебе? Это корабль Черного корсара!..
Корабль, до того почти неразличимый в быстро надвигавшихся сумерках, оказался теперь в полушвартове от маленькой лодки.
Это было одно из быстроходных судов, на которых пираты с Тортуги охотились за крупными испанскими галерами, вывозившими в Европу сокровища из Центральной Америки, Мексики и экваториальных районов.
Пиратским парусникам с высокими мачтами было достаточно самого легкого ветерка. Как у лучших кораблей того времени, у них был узкий киль, высокий нос, крутая корма, прекрасное вооружение.
Двенадцать пушек-каронад[1] торчали из бойниц, угрожая с правого и левого бортов, два длинных крупнокалиберных орудия на верхнем полубаке готовы были смести картечью любого, кто оказался бы на палубе вражеского судна.
Пиратский корабль лег в дрейф, чтобы дать возможность лодке подойти. Однако при свете фонаря на носу были видны десять-двенадцать вооруженных человек, готовых открыть огонь при малейшей опасности.
Когда лодка подошла к борту парусника, оба моряка ухватились за канат, брошенный им вместе с веревочной лестницей. Закрепив лодку, они втащили в нее весла и с удивительной ловкостью взобрались на палубу.
Два пирата приставили им ружья к груди, в то время как третий осветил фонарем их лица.
– Кто