Словом, галичанские бандеровцы поневоле сроднились с киевлянами. Если киевляне не выходили на улицы с флагами и транспарантами в поддержку бандеровцев, то в этом не было необходимости. Стоило майдановцам бросить клич, и уже через двенадцать – пятнадцать часов вся Галичина была в Киеве. Центральные улицы и площади заполнялись народом – дышать нечем. Много раз собиралось так называемое Вече. Шизонутая, оскопленная толпа была слишком агрессивна и трудно управляема.
О киевлянах никто не вспоминал, их никто не приглашал: бал правила Галичина. И тут жители Киева уступили, а когда галичане вернулись домой, оставив революционеров одних, тут – то столичные жители ринулись в бой. На Майдан стали прибывать обученные молодчики из Польши, Волыни, Тернополя и даже из Черновцов. Майдан разросся. Стало холодать, усилились морозы, потребовались дрова. Киевляне взяли топоры в руки, взгромоздили электропилы на столичные плечи и ринулись пилить деревья. Киевтранс с радостью выделил шестьдесят КамАЗов, заправленных топливом. Жители столицы быстро освоили секреты заготовки дров. Повалив дерево в том числе и в парке (когда Украина станет полностью независимой от давления москалей, вернее, когда отряды имени Степана Бандеры будут шествовать по Красной площади в Москве), деревья в парках вырастут снова. Поваленную сосну или березу, освобождали от веток, пилили бревна восемьдесят сантиметров длиной, раскалывали на четыре, на восемь, на двенадцать частей, а потом грузили на КамАЗы. Груз беспрепятственно прибывал на главную площадь страны и там разгружался.
Если бы потребовалось спилить, все деревья вокруг Киева в радиусе сто километров, были бы спилены и сожжены на Майдане. Это ли не сдача столицы кучке революционеров?!!
В Киеве, такого не было ни в одной столице мира, врачи, грубо поправ клятву Гиппократа, оставляли умирать молодых ребят, одетых в милицейскую форму, не оказывая им никакой медицинской помощи. Они лечили раненых бандитов. Если на улице Грушевского умирал раненый боец, одетый форму Беркута, а кто-то из живых вызывал Скорую, эта Скорая не приходила. Тот, кто вызывал врача, не зная ситуации, на вопрос: откуда звонят, отвечал: боец Беркута. Хорошо, ждите. И можно было ждать неделю. Зато бандитов, если даже на руке была царапина, Скорая с воем летела на Майдан, грузила раненого и увозила в больницу.
Те сотрудники правоохранительных органов, которых все же удалось поместить в больницу без руки или без ноги, умирали на больничной койке: к ним врачи не подходили, не давали обезболивающие уколы, лекарства. Раненые погибали от заражения крови.
Люди в белых халатах с каким – то бездушно – благородным выражением на своих обезьяньих лицах могли постоять над корчившимся от боли молодым человеком, потом набрать простой воды в шприц и дать укол.
– Ничего, молодой, выживешь.
Особенно тяжело приходилось тем, кто был из