Теперь Бьянка слышит биение ее сердца, громкое и отчетливое.
– Амалия… – только и произносит она, и ее настигает волна потрясения, которая поднималась от горла к глазам.
– Я знала, что однажды ты приедешь. Я ждала тебя. – Амалия делает шаг ей навстречу, преодолевая то расстояние – естественное и в то же время зыбкое, – и обнимает ее. Тело у нее хрупкое, но в нем заключена львиная сила, и в этих объятиях поместился бы целый мир. Бьянка, уткнувшись в ее загорелую грудь, вдыхает ее аромат, и какое-то время они стоят так. Ей кажется, словно это ее мать сжимает ее в своих теплых объятиях. Ее собственная мать. Нет больше места маскам – лишь искренняя и чистая любовь. Любовь, не требующая ничего взамен.
Амалия мягко отстраняется и тихо гладит ее по голове.
– Входи. – Она ведет Бьянку к входу. Та робко и нерешительно следует за ней, глаза у нее блестят.
– Прости… я… врываюсь в твой дом вот так… – голос дрожит от нахлынувших эмоций. – Надо было предупредить, но я не знала как. У меня не было номера телефона… – Она пытается выдавить из себя улыбку, но не может. Амалия подносит палец к губам, чтобы она замолчала. – Ш-ш-ш…
Ей хочется приободрить Бьянку своим нежным и глубоким голосом, который, кажется, идет из самого сердца Земли. – Сядь на минутку. Не спеши: для всего у нас будет время.
Она указывает на диван, обитый полотном со странными символами.
Бьянка ставит рюкзак на пол, на цветную циновку из конопли, и садится на диван. Слезы все бегут и бегут из глаз, и она не хочет даже сдерживать их; словно ни с того ни с сего открыли кран с эмоциями, который долгое время был закрыт.
Амалия надевает кожаные шлепанцы, затем наклоняется, рашнуровывает кеды Бьянки, решительно снимает их и надевает точно такие же шлепанцы и ей. Затем, ни слова не говоря, идет на кухню, двигаясь легко, словно девочка. Бьянка осматривается по сторонам: у нее такое ощущение, будто она одновременно потерялась и нашлась. С сердца словно свалилось тяжкое бремя, и оно стало свободнее. Ей кажется, что она попала в храм: внутри дома, как и снаружи, все было наполнено волшебством Амалии. Воздух пронизан той самой мощной энергией, что прежде она почувствовала кожей. Беленые стены хранят тот самый запах ладана, что витает снаружи, но здесь он еще сильнее. Амалия незримо присутствует в каждом предмете интерьера, в каждом аксессуаре, в каждом из множества растений, растущих в пестрых терракотовых горшках. На одной стене – гобелен с головой ангельского Будды. Она словно говорит: «Ты в нужном месте, все хорошо». Бьянка ощущает это послание в животе. Она делает глубокий вдох, и слезы сами высыхают. Переведя взгляд в сторону, она замечает выцветшую фотографию за стеклом серванта, на которой она сама в балетной пачке держит за руку Сару. При виде этой фотографии ей кажется, будто она очутилась дома, и на мгновение ее охватывает ощущение, что она знает все об этих четырех стенах, словно уже была здесь, давным-давно.
Амалия