Охранник, спустившийся с верхних этажей, мельком взглянул на меня, а потом осмотрел пустой коридор. Достал рацию, запросил подтверждение. Получив его, ещё раз осмотрел меня и, путаясь в словах, спросил:
– Это вы… такой большой… опасный преступник?
Я машинально оглянулся, но коридор по-прежнему оставался пустым.
– Нет, – как можно твёрже ответил я, – Абсолютно невиновный маленький человек.
– Innocence… innocent, — проворчал вертухай, и неожиданно громко выкрикнул, – All aboard! Follow me! (Все на борт! Следуйте за мной!)
Вздрогнув вначале от неожиданности, а потом от гулкого эха, прокатившегося по коридору, я подхватил свои пакеты и двинулся за ним. Интересно, а почему не сделать для вертухаев краткие словари внятных тюремных команд, а то у этого какая-то странная мешанина в голове. То ли он в детстве мечтал стать кондуктором на Диком Западе, то ли работать в аэропорту. Видно застрял с развитием, а тут прорвало поорать. Как ребёнка в подземном переходе.
Мы стали медленно подниматься по узкой винтовой каменной лестнице. Солидное сооружение. На таких ступенях в одиночку можно любую атаку сдерживать. Хоть тогда, хоть сейчас. Тут и гранаты не помогут. Надёжно строили предки.
Сопя, мы вышли на самый верх. Третий этаж. Если честно, то круто. Из этой тюрьмы бы гостиницу сделать в пять звёзд – пальчики оближешь. Высоченный потолок. Поставить застеклённую крышу и можно небом любоваться. Огромные окна по краям коридора. Выложенный плитками пол коридора своей формой чем-то напоминает вытянутую электронную восьмёрку. В нём прорезаны два широких и длинных проёма, затянутых металлической сеткой. Можно всё увидеть насквозь вплоть до первого этажа. Сами проёмы ограждены перилами, высотой по пояс. Вертухайскую будку с круговым обзором установили на проходе между проёмами. Вполне грамотно. Мимо не проскочишь.
Пока вертухай зашёл в будку, я пригляделся к коридору. Есть какая-то неправильность. С подвалом понятно. Первый этаж явно полностью перестроен. А вот на втором этаже, почти полном близнеце третьего, были видны два полукруглых глухих эркера в стене с массивными дверями. Правильно, само здание до второго этажа сделано в виде равностороннего креста, но двери в эти два крыла закрыты. Жаль, что нельзя оценить полную красоту этих миккеливских Крестов. А вот третий этаж перерос крест и фактически состоит только из одного коридора. А так вполне себе славное местечко. Светлое и просторное. Разительный контраст с мрачным подвалом.
Озабоченный вертухай, громко позвякивая ключами, наконец, покинул свою будку и двинулся мимо меня. Открыл одну из камер и зычно выкликнул имя. Послышался встречный недовольный бубнёж и из камеры лениво выполз длинный нескладный парнишка. Явный teenager. Он был в шортах и шлёпанцах на босу ногу. Весь его худой торс был испещрён татуировками, которые доходили до самого подбородка.
– Young prison generation (тюремный молодняк), — констатировал я себе под нос, – У него ходок явно больше девок, попорченных на воле. Хотя, может сей юный пострел именно за это и сел.
Пострел метнул на меня косой взгляд и, ссутулившись, поплёлся