– Прости меня, ладно? – повторила Регинка. – Ну пожалуйста.
Наконец подняла глаза, на ресницах посверкивали хрусталем две слезинки. Нет, не хрусталем – изумрудинками.
«Пойдет звонить, что его с дачи выгнали. Или еще хуже – затравили. Нет, не будет звонить. Он треснутый», – сказал незнакомый женский голос – не злой, не добрый, а самый что ни на есть обыкновенный, скучноватый.
Роб нахмурился: что такое «треснутый»? А, в смысле втрескался в нее. Такое у Регинки, значит, словечко для учета поклонников.
– Я и в самом деле чуть не погиб из-за тебя, – строго сказал он. – И ты это отлично знаешь. Нам есть о чем поговорить.
Регинкины мысли запрыгали в панике: «Папа! Нехорошо. По шерстке. Не здесь! Ирка!»
Последнее несомненно относилось к Ирке Сапрыкиной, которая как раз сунула в дверь любопытную физиономию.
– Давай после уроков встретимся, – тихонько, чтоб не услышала Ирка, проговорила Регина. – Знаешь, где? – Она на секунду замолчала, глядя в сторону. «Интимчик, ля-ля, мур-мур, за ушком, как шелковый». – В химлаборатории, у меня ключ.
– Ладно.
Регина всё косилась на Сапрыкину, и дальнейших ее мыслей он уже не слышал. Да тут и музыка в голове вмазала такой туш, такой марш Мендельсона, что Роб на время оглох, не веря своему счастью.
Да мог ли он раньше о таком даже мечтать? Тет-а-тет с самой Регинкой Кирпиченко! С обещанием «интимчика» и «мур-мура»!
Ах, какие чудесные возможности открывал перед ним Дар!
Карбонат натрия
Ключом от лаборатории Регинка владела на совершенно законных основаниях – как председатель школьного клуба «Юный химик».
Каморка, все стены которой были заставлены шкафами с колбами, ретортами, пробирками и прочими склянками, находилась на последнем этаже, рядом с актовым залом. Для свидания место просто супер.
После шестого урока, когда школа опустела, Роб с отчаянно колотящимся сердцем поднялся по лестнице, проскользнул мимо полуоткрытой двери зала, где репетировал вокально-инструментальный ансамбль «Школьные годы».
– Раз-два, раз-два, – донесся гулкий микрофонный голос. – Поехали. «Когда уйдем со школьного двора под звуки нестареющего ваальса, учитель нас проводит до угла…»
Роб болезненно поморщился, особенно когда завизжала электрогитара. Даже заткнул уши – плохо стал переносить всякую музыку кроме своей собственной. Тем более что внутренний оркестр в данный момент исполнял для единственного слушателя что-то многообещающее и томное, с восточными подвываниями.
Тук-тук-тук, тихонько постучал влюбленный десятиклассник в дверь лаборатории.
Легкие шаги, поворот ключа. Шепот: «Давай, входи скорей».
Неожиданность номер раз: впустив Роба и заперев дверь, Регинка отошла к окну и отвернулась. Как, спрашивается, ей в мысли заглядывать?
Пришлось