– Разве камни умирают? – удивился Дью.
– Камни умирают, еще как! Разве не на твоих глазах покончил с собой, рассыпавшись в прах, прекрасный изумруд? Правда, обычно они живут долго, тысячи тысяч лет. Разбуженные камни растут и увеличиваются в размерах. Те, что висят на шее у Шеуда, выросли почти на полногтя, я измерял. Спаянные же чужой ненавистью – уменьшаются. Если их не разъединить, не разорвать цепочки, они умирают через какое-то время. Но я уверен, что за это время успею раздобыть всё, что мне нужно. Успею создать Венец Освобождения, пока мои верные гранаты не зачахнут и не разожмут своих зубов, отпустив на волю то, что им доверено.
Вьюхо замолчал. Казалось, он выдохся от долгого разговора. Старик сосредоточенно выкладывал на гладкой поверхности стола окружность из разноцветных кристаллов.
Под столом послышался шорох. Оторвавшись от работы, Вьюхо настороженно поднял глаза. Дью шумно зевнул и почесался, показывая, что источник подозрительных звуков – он, и никто больше.
– А что это за Венец и от чего он освобождает? – спросил он громко и бодро.
– От всего! Впрочем, это уже не твоего ума дело, мой мальчик, – сухо отозвался старик.
Переход от возбужденной разговорчивости к сосредоточенному молчанию был слишком резким, и сын Огдая слегка растерялся. Он предпринял еще одну попытку нарушить опасную тишину:
– Мне очень любопытно еще вот что: где ты берешь этих гигантских жуков? Или ты их откармливаешь, как индюков, до таких размеров?
– Откармливаю, – буркнул старик.
Кажется, что-то не ладилось в его ожерелье: Вьюхо хмурился и покусывал губы. Он менял камни местами, двигал и переворачивал, сердито и невнятно бубнил, ругая то неженку-изумруд, то неуступчивый аметист, то слишком ленивую и вялую бирюзу. Наконец, удовлетворенно вздохнул, потер пальцы и посмотрел на мальчика.
– Конечно же, откармливаю. Но не только. Вырастить таких дивных зверей мне помогают мои камушки. Опалы! В разбуженном состоянии они не выносят скуки и вечно что-то придумывают, что-то творят. От деда и отца мне досталось немало таких камней – и маленьких, и величиной с яйцо. (Дикари-нурриши любят носить их на счастье и дарить своим женщинам.) У меня есть особая пещерка, выложенная опалами. Помещенные туда насекомые не только растут с невероятной быстротой, они еще и меняются. Предугадать, во что они превратятся по воле камней, совершенно невозможно! Он очень большой выдумщик, опал. Жук, на котором ты так ловко проехался в прошлый раз, был маленьким невзрачным жучком, безмозглым, как все насекомые. И в какого красавца вымахал! Всего-то за три луны. А тот дракон, который пошел на туловище для весельчака-Шеуда? Уверен, ты ни за что не догадаешься, из какой крохи он вырос. Чешуйчатый червь! Довольно редкая, надо сказать, козявка, и я немало повозился, прежде чем ее нашел, зато результат превзошел все ожидания. Помимо всего прочего, покровы насекомых в моей волшебной пещерке становятся почти каменными,