– Утром я хочу осмотреть системы связи, – сказал Пол. – Все, что мы будем говорить, от начала до конца, будет записываться. И моей команде понадобится рабочее пространство на мостике.
– Отдадим вам штурманский стол. – Мастерс указал на стол в нескольких футах от них, заваленный книгами и папками. – Там тесновато, но мы освободим место.
Пол подошел к окну и посмотрел на ночное море. Под ступнями он чувствовал вибрацию «Геттисберга», будто где-то внизу урчал спящий тигр. В военном смысле крейсер не имел себе равных, но это будет противостояние умов, а не силы. Все оружие «Звездных войн» не спасет Дэниела и Квентина Паркеров от пиратской пули.
– Вот. – Мастерс протянул ему бинокль. – С ночным видением.
Пол приложил окуляры к глазам и увидел, как океан переливается сотнями оттенков зелени. Он посмотрел на горизонт и представил отца с сыном, пытающихся заснуть в окружении разношерстной армии вооруженных наемников. От этой мысли у него подвело живот.
– Я очень волнуюсь за них, – тихо произнес Мастерс, словно прочитав мысли Пола. – Когда выходишь в море, планируешь все, что только можно придумать, но никогда не ждешь, что может случиться подобное.
И в ту минуту Пол кое-что понял о Мастерсе, нечто такое, что в конце концов могло оказаться исключительно важным. Это дело имело для него личностный аспект. В беду попали не просто американцы, они были моряками, а все моряки – одна семья. Военные, гражданские, американские, индийские, русские, китайские – правила, установленные на суше, в море заменяются кодексом чести, известным каждому моряку: человечность является высшим достоинством, и это превыше всего.
Полу вспомнился первый куплет старого морского гимна. Он выучил его в доме деда в Северной Вирджинии, где они с Меган жили после того, что случилось с отцом и братом. Дедушка Чак рано ушел со службы ради более доходного занятия – поставки военной продукции, но до конца его дней в его венах текла кровь морского офицера.
Спаситель, сил могучих полн,
Ты – властелин мятежных волн,
Талант тебе особый дан —
Держать в пределах океан.
Мы просим: тех храни всегда,
Кому в морях грозит беда!
Дэниел
Дэниел никогда не любил молиться. Он был Паркером, а Паркеры были католиками. Но набожность его не простиралась дальше походов в церковь на воскресную мессу. Обряды публичного поклонения и покаяния затрагивали определенную струнку в его сердце – он всегда ценил серьезность церемоний и традиций, – но более мистические проявления веры для него имели не больше смысла, чем общение с Санта-Клаусом в торговом центре, тем Санта-Клаусом, у которого дети сидят на коленках и просят подарок. Жизнь на море не изменила его привычек. Даже неожиданные шторма вызывали у него желание