– Пусть или постригутся пока, или перекрасятся, – велела Катя.
– Та мои постригуться. И покрасяться. Я ж их сам пообкарнаю, если возбухать почнуть. Та шо ж тэпэр робыть, Катерино? Усим девкам у городе стрычься й красыться? Шо тэпэр, прийдэться по центральной программе заявить – у городе маньяк, девки, стэрэжиться, сыдить по домах? Шо тэпэр робыть, а?
– Не знаю, – угрюмо сказала Катя, помолчав. – Как начальство скажет, так и будет. Я человек маленький. Делаю свою работу, и все.
– Тай и я человек малэнькый. Алэ ж девок жалко! Сколько вин ище их положить… Ты ще мала була, а у мэнэ брат служыв у Витебску. Так бачив тых, кого Михасевич душыв. Их лес прочосувать послалы, так вин прямо на двох и наткнувсь. Рядком, пид дэрэвом… Вжэ онукы, а доси той жах памъятае. Ото так, Катэрыно…
– Пал Петрович, вы пока никому больше не говорите про маньяка, – жалобно попросила Катя. – Слухи по городу пойдут.
– А нэхай пойдуть! – зло сказал Приходченко, подруливая к зданию дискотеки. – Хто умный, вдома будэ сидеть, а дураки на танци пидуть!
– Так вы утверждаете, что ушли с дискотеки в одиннадцать тридцать, а домой приехали в половине второго. Это кто-нибудь может подтвердить?
– Ну, мама видела, как я пришел…
– Она видела, как вы пришли или во сколько вы пришли?
– Да не знаю я. Чего вы думаете – это я ее?..
Рита Сорокина неведомым шестым чувством, присущим всем опытным следователям, с самого начала почуяла, что парень на убийцу не тянет. И что, скорее всего, говорит правду: с Настей Лиговой он поссорился еще на дискотеке – девушка слишком много танцевала с другим, а потом еще и отправилась с соперником в бар. А ему сказала, что в службу эскорта не нанималась, присовокупив к этому еще некие нелицеприятные вещи. Поэтому он и ушел довольно рано и до вчерашнего дня вообще не знал, что Настя… ну, что Насти больше нет.
Вообще он был какой-то вялый, этот Сеня Струков, но мало ли чего следователь Сорокина на своем веку повидала. Попадались ей и вялые убийцы, и шустрые, ни в чем не повинные граждане, которые, однако, поднимали в отделении такой хипеж, что их хотелось немедленно засадить в обезьянник, а еще лучше задержать на сорок восемь часов, вывернуть все карманы, отобрать личные вещи, пояс, шнурки и чувство собственного достоинства. Чтоб в следующий раз знали, как нужно себя вести с представителем власти!
Арсений Струков сидел, безвольно уронив руки, и апатично смотрел на следователя бледно-голубыми, как будто выцветшими глазками в обрамлении белесых ресниц. Она, заполняя протокол допроса, искоса бросила на фигуранта взгляд и вздохнула. Вот и небезызвестный маньяк Чикатило, по описанию, также был человеком спокойным и даже подозрений ни у кого не вызывал… сколько лет этого ублюдка поймать не могли! Рядом ходили – а на него никто и не подумал. И со знаменитым Сливко, убивавшим мальчишек-подростков, была похожая история: с виду тот был приятнейший человек, к тому же директор городского клуба туризма. А