Затем он вернулся к подножию кровати, но теперь они оказались на противоположных концах, настолько далеко друг от друга, насколько это возможно.
«Так странно».
Шарзад, перекатившись на свою сторону постели, зарылась в кучу шелковых подушек. Ее загорелые бронзовые лодыжки свисали с кровати.
Уголки глаз халифа сузились, хотя и совсем немного.
– Хотите, чтобы я продолжила историю? – сказала она. – Сеид?
– Я практически решил, что ты считаешь, будто вежливость ниже твоего достоинства.
– Простите?
– Ты забыла кто я, Шарзад?
Она захлопала глазами.
– Нет… сеид.
– Так, значит, отсутствие приличий просто сопутствует твоему чувству комфорта.
– Так же, как горькая апатия, – вашему.
Опять его плечи поднялись и опустились.
– Скажи мне, почему ты полагаешь, что тебе позволено разговаривать со мной подобным тоном?
– Потому что кто-то должен, – ответила она без колебаний.
– И ты считаешь, этим кем-то должна быть ты?
– Я считаю, это должен быть кто-то, кто не боится вас. И хотя я действительно чувствую… беспокойство в вашем присутствии, чем больше всего я вижу вокруг, тем меньше у меня причин вас бояться.
Как только она произнесла эти слова вслух, тут же начала осознавать, насколько они правдивы. За тот единственный день, пока она была его женой, Шарзад, как ни странно, увидела мало похожего на кровожадного монстра, которого ожидала узреть.
В этот раз на его лице отобразилось намного больше, чем просто вспышка удивления. Изумление халифа перешло в смятение, перед тем как снова растаять в пустоте, навсегда окутавшей его черты.
– Ты ничего не знаешь, – возразил он.
Шарзад просто рассмеялась в ответ.
– Вы правы. Я ничего не знаю. Не хотите ли обучить меня, сеид?
Это было тихой насмешкой… отравленным бокалом вина, предназначенным для того, чтобы отравить и обескровить.
Предназначенным заставить его обнажить свои слабости.
«Пожалуйста. Дай же мне веревку, на которой можно тебя повесить».
– Закончи рассказ об Агибе, Шарзад.
Момент был упущен.
«Пока».
Она улыбнулась ему со своей стороны кровати.
– Тень, появившаяся в голубом клубе дыма, приняла форму… и начала смеяться.
Плечи халифа расслабились. Он придвинулся ближе.
– Агиб и дальше пятился назад, его ужас все нарастал. Смех становился громче и громче, пока не разнесся эхом над черным песком берега горы Адамант. Агиб закрыл лицо дрожащими руками. И тогда из глубин тени появилась фигура. Лысая, с острыми на концах ушами, украшенными золотом. Кожа фигуры была белой и покрытой рельефными клеймениями, языка которых Агиб не знал. Когда фигура открыла рот, чтобы заговорить, Агиб увидел, что все зубы ее заточены и остры как бритва.
Шарзад закинула подушку за шею и скрестила ноги. Взгляд халифа мелькнул вниз по ее голым ногам, глаза девушки расширились от осознания