– Все не так уж сложно, – сказала Пирс, отворачиваясь от пристального взгляда Уинтер. Она не знала, что могло отразиться на ее лице, но не хотела, чтобы Уинтер подумала, что их первая встреча, которая произошла несколько лет назад, что-то значила для нее сейчас. Столько воды утекло за эти годы. Пирс явно стала другим человеком. Приехавший лифт избавил ее от дальнейший раздумий на эту тему.
– Давай начнем с самого верха.
– Конечно, давай.
Спустя несколько минут они вышли в коридор с приглушенным освещением и Пирс начала давать пояснения.
– На каждом этаже есть два крыла. Главные хирургические этажи – двенадцатый, десятый, девятый и восьмой. Интенсивная терапия на шестом этаже.
– Получается, интенсивная терапия не на одном этаже с операционными? Ненавижу перевозить пациентов после операции на лифте! – простонала Уинтер.
– Я тоже не люблю это делать, – согласилась с ней Пирс. – Но после увеличения количества операционных интенсивная терапия уже на этот этаж не вмещалась.
– Сколько здесь операционных?
– Двенадцать операционных общей хирургии, четыре – гинекологических, четыре – ортопедических и еще несколько без точного назначения.
– У вас тут не соскучишься.
– Что верно, то верно, – Пирс пошла по коридору налево и показала на первую дверь. – Это пациент Э. П. Р.
– Так, постой. Что за Э. П. Р.? – спросила Уинтер, нахмурив брови и стараясь отыскать эту аббревиатуру в своем списке.
– Обычно мы называем пациентов по инициалам их лечащих врачей. Это пациент, которым занимается Рифкин.
– Резекция толстой кишки, которая проводилась вчера, так? – спросила Уинтер, продолжая пробегать глазами по фамилиям пациентов. Макинерни.
– Да, это она. Мы закончили в шесть вечера, рядовая операция. У нее пока еще стоит дренаж, назогастральный зонд и капельница.
– Тебе странно, работать вместе с отцом?
– Я не знаю, – ровным голосом ответила Пирс. – Рифкин заведует отделением, и в этих стенах я взаимодействую с ним только в этом качестве.
Пирс говорила без злости и каких-либо других заметных эмоций, что немного удивило Уинтер. Но она почувствовала, что развивать тему все же не стоит. Интересно, причина в том, что они говорили об ее отце, или в том, что это она расспрашивала Пирс об Эмброузе Рифкин. Впрочем, при любом раскладе она зашла слишком далеко. И что такого было в Пирс Рифкин, что из-за нее Уинтер забывала все правила?
– Извини. Конечно, это не мое дело.
– Ничего страшного. Мне часто задают этот вопрос, – Пирс развернулась и вошла в палату к первому пациенту.
До Уинтер не сразу дошло, что разговор