С тех пор Рената почти не изменилась, да и я, по правде сказать, остался при своем мнении – она неописуемо прекрасна, даже удивительно, как Небесная Канцелярия допустила, чтобы столь совершенное существо вот так запросто бродило среди нас.
– Фелечка, – басом говорит совершенное существо, – ты когда в последний раз ел? Только не ври, что на этой неделе.
– Вчера вечером, в поезде, какую-то бледную курицу, святая правда, жрал, как миленький, потом еще по тарелке хлебом мазал…
– Ладно, – вздыхает она, – поставим вопрос иначе. Когда ты ел в предпоследний раз?
А действительно, когда? Нет ответа.
– Одни скулы остались, и нос, с ним-то все в порядке, кажется, даже еще вырос, – влюбленно ворчит Рената, укладывая на тарелку омлет размером с Кафедральную площадь. – С чего это ты на всю зиму в Москве засел, даже на Рождество не приехал? Медом тебе там намазано?
– Намазано, – мрачно киваю я. – Не медом, какой-то другой дрянью, но намазано, факт. Смурной я в последнее время, а там это всем по барабану, в смысле, никому не мешает, вот я и…
– Очень разумно, – кивает Рената. – А еще разумнее было бы сразу повеситься. Чего тянуть?
– Просто я не ищу легких путей, – огрызаюсь.
На самом деле я, конечно, ломаю комедию, меня уже отпустило, в этом доме меня всегда отпускает, прожив здесь несколько дней, я, чего доброго, снова начну врать себе, будто в человеческой жизни есть какой-то высший смысл, заранее содрогаюсь.
– Заметно, что не ищешь, – вздыхает Рената.
В отличие от Карла, которому нравится решительно все, что я делаю, Рената, я знаю, немного обижается, что я не живу вместе с ними. Пока я учился и работал, все было в порядке, в смысле, объяснимо: ребенка нет дома, потому что он занят делом, чего ж тут непонятного. Но с тех пор, как я осуществил мечту своего детства и стал умеренно богатым бездельником, ситуация изменилась. «У меня больше нет дел, препятствующих воссоединению с семьей, значит, – заключает Рената, – все дело в отсутствии желания». И это ей, конечно, неприятно. Я бы с радостью ее разубедил, да не умею, сколько раз уже пытался; впрочем, я всегда очень стараюсь, и сейчас еще раз попробую.
– Ты понимаешь, какое