Катерина разделась, надела тапочки и увидела пожилого седого мужчину. Он курил длинную сигарету с фильтром. Мужчина встал и улыбнулся:
– Здравствуйте, Катерина.
– Здравствуйте. Вы меня знаете?
– Конечно, – подтвердил мужчина. – А вы меня не знаете?
– Не знаю.
– Я Петр Петрович. Разве Людмила вам обо мне не рассказывала?
– Не рассказывала. – Катерина растерялась, пытаясь вспомнить, что ей могла рассказывать Людмила.
– Не рассказывала, не рассказывала, – рассмеялась Людмила. – Ты знаешь, что я не болтливая и государственных тайн не разглашаю.
– Молодец. – Еровшин подвинул Катерине стул. – Садитесь, Катя!
– Проголодалась? – спросила Людмила.
– Не очень, – ответила Катерина.
– Значит, очень. Сейчас разогрею мясо. Развлекай подругу! – И Людмила ушла на кухню.
Катерину поразило, что Людмила такого пожилого мужчину называет на «ты» и что одета она в легкий нейлоновый халат, под которым не было ни лифчика, ни трусиков.
Теперь Катерина рассмотрела сидящего перед ней мужчину. С такими она еще не встречалась. Ее поразил его костюм: темно-серый, в едва заметную коричневую полоску, темно-коричневый галстук, такого же цвета носки и светло-коричневые кожаные ботинки без шнурков на тонкой кожаной подошве. Как же он сейчас ходит в таких, подумала Катерина. Уже подтаивало, и по снегу, перемешанному с грязью, трудно было ходить, к тому же тротуары посыпа́ли солью, и Катерина после каждого выхода из общежития вечером протирала и чистила зимние ботинки, на которых проступали соляные разводы.
– Я на машине, – сказал вдруг Еровшин. – Вы ведь подумали, как я хожу по такой слякоти?
И Катерина испугалась. Неужели он угадывает мысли?
Людмила принесла тушеное мясо, маслины, шпроты, зеленый горошек, мандарины и свежий огурец.
– Для тебя оставила, – сообщила она. – Тебе нужны свежие овощи.
Она достала початую бутылку вина.
– Тебе наливать?
– Не надо, – отказалась Катерина.
– Правильно, – сказал Еровшин. – Не надо. Сколько осталось, недели три?
– Четыре, – сказала Катерина.
– Замечательно! – обрадовался Еровшин. – Значит, маяться не будет.
– Почему? – не поняла Катерина.
– Родится в апреле. Говорят, что майские обычно маются. А я вас поздравляю с поступлением в институт.
– Это еще осенью было. Я уже зимнюю сессию сдаю.
– А вот Людмилу я не могу убедить, чтобы она пошла учиться. Она ведь очень способная.
– Я тоже так думаю, – призналась Катерина. – Она смогла бы стать и учителем, и врачом. Она умеет убеждать.
– Абсолютно с вами согласен. У нее просто дьявольская убедительность.
– Это когда? – посмеиваясь, спросила Людмила. – Когда я одетая или когда раздетая?
– Всегда, – заверил ее Еровшин и поднялся. –