Кимоно и нижняя рубашка Мии лежали на полу у входа в домик грязной тряпкой. Судя по внешнему виду, ими вымыли полы.
– Виновные будут наказаны.
Ярость в его голосе удивила Мию. Она покачала головой:
– Никто не сознается, господин Такухати. Майко скажут, что я сама, должно быть, испачкала свою одежду. И никто ничего не видел.
Она помнила, как это было шесть лет назад, пока директор Итико не положила конец травле. Но в способность Такухати прекратить женские дрязги Мия не верила. Да и станет ли генерал разбираться в мелких обидах воспитанниц?
– Спасибо за помощь. Разрешите мне одеться? Я бы хотела успеть на завтрак.
Он кивнул:
– Одевайся. И пойдем в столовую. Я не оставлю это просто так.
– Что вы собираетесь делать?
Злая ухмылка искривила его губы.
– Пусть выбирают. Или виновные сознаются, или я накажу всех. Пять ударов по пяткам для начала.
– О нет! – Она представила эту картину и пришла в ужас.
Телесные наказания применялись в школе только за самые серьезные преступления. Воспитанниц не секли прутьями, чтобы не портить нежную кожу. Вместо этого практиковались удары бамбуковыми палками по пяткам. Мию наказывали лишь однажды, в детстве. Всего два удара, но она до сих пор помнила, как нестерпимо больно это было. Не только в момент наказания, но и после, когда каждый шаг напоминал о перенесенной экзекуции.
Если по вине Мии все девочки вынуждены будут пройти через такое, ее возненавидит вся школа. Мелкие пакости от Кумико покажутся невинными шутками. Ей будут плевать в еду, награждать тычками, ставить подножки, пачкать одежду, проливать тушь на задания по каллиграфии…
– Пожалуйста, не делайте этого!
– Я не потерплю подобного в моей школе. Одевайся!
Мия покачала головой:
– Пожалуйста, господин Такухати!
Неужели он не понимает, на что обречет ее это решение? Или это часть его плана – довести Мию до отчаяния, отдалить от всех прочих учениц? Чтобы она только в нем видела защиту и опору?
– Ты боишься, что будет хуже? – неожиданно мягко спросил директор. – Не волнуйся. Как только я объявлю о наказании, найдется кто-нибудь глазастый и не желающий страдать за чужие преступления. Вот увидишь, сразу после завтрака я буду знать все в подробностях. Кто крал, кто помогал, кто просто проходил мимо.
Возможно, он был прав, но Мия не желала привлекать к себе подобного внимания. Только славы любимицы директора ей не хватало.
Она склонилась в глубоком ритуальном поклоне:
– Я прошу вас, господин Такухати. Сделайте вид, что ничего не знаете об этом происшествии.
Он мотнул головой, словно собираясь отказать. Но окинул взглядом девушку, все так же кутавшуюся в короткий кусок ткани, и издевательски ухмыльнулся:
– Сделаю, если ты попросишь о поцелуе, лучшая ученица.
– Что? – Она растерялась. – Но вы же обещали…
– Я обещал