А не уговорит сестру, сам без любви останется и Катюшу обездолит. Что делать-то?
Но думал горщик недолго:
– Прости, великий Змей, не могу я сестру тебе отдать, молодая она, жизни земной не видела, что ж я буду её счастье против своего ставить?
Усмехнулся Хозяин и проговорил:
– Молодец, парень! Всё ты правильно решил: нельзя своё счастье за чужой счёт строить. Награжу тебя за сердце доброе. Вот, держи.
Достал тут Змей из кармана своего полушубка горсть алых яхонтов и отдал оторопевшему парню.
– Но смотри, должен мне будешь. Спрошу с тебя услугой за услугу, не обессудь. И полотенце мне хоть раз в год пусть сестрица твоя приносит. Не забывай, а то не будет тебе фарта.
– Обещаю.
Да, так всегда бывает, Высшие силы ничего даром не дают, и тот, кто к ним обращается, готовым быть должен отдать, что положено. Но кто об этом думает? Тем более когда торопиться надо.
В ноги поклонился радостный жених и на всех парах бросился к дому невесты. А времени-το осталось совсем немного. Надо до Камы добежать, через скованную льдом реку переправиться, да и там ещё путь не близок.
За это время Катя глаза проглядела, проплакала. И сама не заметила, как подружилась с красавцем Баширом. Признался ей сын хозяина сибирского улуса, что сам влюблён без памяти в красавицу с глазами, как безлунная ночь, и станом тонким, как ветка ивы. Приехал он в уральские земли, а душа дома осталась. Ждёт Башир возвращения Алексея, лелеет надежду, что всё уладится: и Катюша с Алёшей останется, и он вернётся к своей татарочке, уговорит отца калым заслать да свадьбу сыграть.
А горщик всё не идёт. Вот уже день последний наступил, а его нет. Не успел.
И точно. Парень с трудом только-только до Камы, скованной льдом, добрался. Закричал Алёшка от бессилия, схватил мешок с камнями драгоценными, да как подбросит его, сколько сил было, в синеву сверкающего тысячами льдинок бескрайнего неба. Полетели камни разноцветные, подхватили их лучи вечного Светила, и столько было в поступке парня отчаянья и любви, что Ярило не могло не сотворить чуда.
Загорелся красным огнём победы яхонт; лунным светом распустился целен ятес медовый; солнечным теплом расплескался шафранит; изумруд-зумрунди подмигнул зелёным глазом; голубая полоска горного хрусталя-тумпаза поразила взор нежным оттенком, расцвёл таусинный камень-сапфир, что тебе павлин хвост распустил, фиалковый вареник-аметист завершил чудесную вереницу.
Расплескалась по небу драгоценная радуга, протянулась семицветная на много вёрст через великую уральскую реку, до селенья добежала, и просыпались по лучам камни сверкающие прямо к ногам Катюши. Скинула девушка с головы шёлковый платок, собрала самоцветы да бегом к отцу кинулась.
А уж что дальше там случилось, и без слов понятно.
С тех пор прошли века, но и нынче, как много лет назад, Кама вечная, укутанная пушистыми снегами, спит под толщей льда,