– Сложи все в корзинку и отправь к Хаммелям: немцы любят покушать. Меня тошнит от одного вида всего этого, и вам нет никакой необходимости умирать от переедания только из-за того, что я оказалась такой дурой! – воскликнула Эми, вытирая глаза.
– Я думала, умру, когда увидела вас двоих, трясущихся в этом – как там его? – словно два крошечных зернышка в большой ореховой скорлупе. А мама-то ждет целую толпу! – И, отсмеявшись, Джо вздохнула.
– Мне очень жаль, дорогая, что тебя постигло такое разочарование, но мы все очень старались, чтобы ты была довольна, – сказала миссис Марч с нежным сочувствием.
– Я удовлетворена. Я сделала то, за что взялась, и не моя вина, что ничего не вышло. Этим я и утешаюсь, – ответила Эми с легкой дрожью в голосе. – Я благодарна всем вам за помощь и буду еще более благодарна, если вы не будете упоминать о случившемся, по крайней мере в ближайший месяц.
Никто и не упоминал в течение нескольких месяцев, но слова «праздник на природе» всегда вызывали общую улыбку, а на день рождения Эми получила в подарок от Лори крошечного кораллового омара, чтобы носить в виде брелока на цепочке часов.
Глава 4
Литературные уроки
Судьба неожиданно улыбнулась Джо и бросила монетку на счастье прямо на ее пути. Не золотую, правда, но не знаю, смог ли бы целый миллион принести Джо большее счастье, чем та небольшая сумма, которую она зарабатывала сочинительством.
Каждые несколько недель она закрывалась в своей комнате, облачалась в «писательский костюм» и «погружалась в водоворот», как она это определяла, строча свой роман и вкладывая в это всю душу, так как, пока он не был закончен, она не могла обрести покой. «Писательский костюм» состоял из черного шерстяного передника, о который она могла сколько угодно вытирать перо, и шапочки из той же ткани, украшенной веселым красным бантиком, под которую она собирала волосы, готовясь приступить к решительным действиям. Эта шапочка служила маяком для пытливых глаз членов семейства, которые в такие периоды старались держаться на расстоянии, лишь порой всовывая головы в дверь ее комнаты, чтобы спросить с интересом: «Ну как, Джо, кипит ли твой гений?» Впрочем, они не всегда решались задать даже этот вопрос, не отметив предварительно состояние шапочки. Если этот выразительный предмет одеяния был низко надвинут на лоб, то был ясный знак, что тяжелая работа продолжается; в моменты волнения он был ухарски сдвинут набок; а когда отчаяние охватывало автора, шапочка срывалась решительной рукой и швырялась на пол. В такие моменты вторгшийся молча исчезал, и, пока веселый красный бантик не появлялся вновь над вдохновенным челом, никто не осмеливался обратиться к Джо.
Она отнюдь не считала себя гением, но когда ее охватывал творческий порыв, она предавалась ему с полным самозабвением и вела блаженное существование, забыв о неприятностях, заботах или плохой погоде на то время, пока оставалась в счастливом