– Да ладно, ты это брось, прорвемся – будет день и будет пища.
– Какая пища, скоро уже за нами придут, мертвяков пойдем собирать, ты вон какой здоровый тебе ничего, а у меня, уже сил нет, хочу как никто, ничего не видеть, ни о чём не думать, насмотрелся я за эту неделю, что трандец!
Слезы полились по щекам Вовчика и он как маленький ребенок свернулся в клубок и стал всхлипывать и постанывать словно от обиды на старшего брата.
Действительно через час, а может и меньше, над дырой в яме стал появляться свет, это наступает новое утро в жизни, которую, я ещё не видел, не был готов к этому. Скинули веревочную лестницу: «Выползайте черви» – послышалась чья-то пьяная команда. Выбрались наверх, очутились в каких-то развалинах, оглядевшись вокруг, я ужаснулся это что, было когда-то городом, улицей, по которой бегали дети, прогуливались пары, место, где собирались старики? Нет, это какой-то дурной сон – проснись Бурда, ну давай же проснись.
– Что нравится? Смотри, во что вы козлы, превратили наш город.
Получив прикладом в подбородок, я понял, что здесь задержусь не долго и если останусь, жив, не забуду, то, что видел никогда!
10 долгих лет провел в этом аду, чего за это время я только не видел, в основном смерть, жуткая, страшная смерть. Вовчик этим же утром с обломком трубы, набросился на чеха, изловчился и вогнал ее в глаз по самое не могу, ему как барану перерезали горло, жаль парня, жаль, сколько таких еще было за 10 лет, не счесть.
– Сова, налей стакан.
На Бурду было больно смотреть, во время рассказа из молодого здорового мужика он в миг превратился в дряхлого, избитого жизнью старика. Кровь вместо слёз, кровь юных ребят, оставшихся лежать под руинами некогда цветущего города, сочилась у него из глаз, это была какая-то живая боль, рвущая тело на клочья.
– Все эти годы, что я провел в плену, меня спасала только одна мысль, выжить и предъявить счёт, за весь этот кошмар должен кто-то ответить, за мясорубку в родной стране, я знаю, верю, должен. Была у меня там и любовь не знаю, сколько лет уж прошло, но что-то видимо в ходе войны изменилось, чехи совсем озверели, среди них я стал видеть много арабов, негров, латышей. Как-то к нам в подвал опустили молодую девчонку, захваченную после разгрома колонны следующей на юг Чечни, от неё мы узнали, что идет уж 2-я чеченская компания, Дудаева замочили, и обстановка принимает благоприятный, насколько это возможно для России оборот. Она всё время плакала по маленькому сынишке оставленному с бабкой.
– Я спросил, зачем, ты, Ксюха сюда полезла, зачем тебе это надо.
– А что я заработаю в больнице? Нас там тоже ломают, как могут, нищета достала, сына кормить надо.
– И это горькая, правда, что за то время, которое я провел здесь, в России лучше не стало.
Всю ночь мы проговорили, прониклись душами друг другу, а утром ее забрали. Больше её не видел. Местные пацаны рассказали, что девчонку пустили по кругу