– Я должен это исправить! В этом городе нужно все менять! – только и сказал он.
Затем сунул бумаги в кейс и уехал на ночь глядя. А приехал вместо него мэр Кэссиди – в три часа ночи, чтобы лично сообщить новость. Произнести приличествующие случаю пустые слова:
– Трагедия… несчастный случай… я так сочувствую… все, что город может сделать для вас… поможем, чем сможем…
Холли вывалила еще лопату земли на гроб мужа, потом еще одну… Усилия, нудная боль в мышцах глушили злость и горе. И с каждой новой толикой земли шептала молитву – но не о своей мертвой любви. Слезы бежали по щекам, ветер нес из пустыни гарь, а вдова молилась о том, чтобы пожар стал возмездием, насланным высшей силой, которая пронесется сквозь город и сожжет проклятое место дотла.
– Все, что город может сделать для вас… – говорил Кэссиди, потупившись, вертя шляпу в руках.
«Вы все можете сдохнуть и сгореть в аду.
Вот это вы можете сделать для Холли Коронадо».
10
– Как он умер? – спросил Соломон, заставляя голос звучать спокойно, но едва сдерживая убийственную ярость.
Отчаяние было физически ощутимым, бушующим внутри ураганом, валуном, придавившим душу. И еще горше было от того, что привязан, заперт внутри жестяной коробки.
– Разбился на машине, – ответил коп, все еще глядя в боковое окно на склоны гор. – Он ехал поздней ночью и то ли заснул за рулем, то ли резко свернул, объезжая что-то, – и угодил в ущелье. Ударился головой, проломил череп. Когда Джима нашли, он был уже мертв.
Соломон подумал, что именно этот Морган и нашел Джеймса Коронадо уже мертвым.
За окном виднелся город: обломки изгороди среди пустыни, убогие лачуги с ржавой жестяной крышей или без крыши вообще. Все незнакомое.
– Где все люди?
– А-а, это старые шахтерские дома, – объяснил Морган. – Думаю, их сохранили атмосферы ради. Чтобы туристы прониклись, перед тем как попадут на Мэйн-стрит. Сейчас большинство горожан живет в центре.
Мимо пронесся указатель с надписью большими старомодными буквами, гласившей, что путешественники въезжают в «Историческую часть города Искупление». И все вдруг оживилось. Аккуратными рядами потянулись пастельных цветов домики за выкрашенными в белое штакетными изгородями, прилично мощенные улицы. В тени тополя Соломон заметил фургон «Уэллс Фарго». Лошади были привязаны за вожжи к деревянному брусу, идущему вдоль корыта с водой, которую доставлял древний с виду насос. Животные пугливо озирались, чуя дым пожара и желая поскорее убежать. Соломон понимал их. Ему тоже хотелось бежать прочь от огня, прочь от этого города и странного чувства долга перед умершим человеком.
– У Джеймса Коронадо была семья? – спросил Соломон.
– Холли, – ответила Глория, прикрепляя пластырь на обожженное плечо. – Жена.
– Холли Коронадо. Может, мне стоило бы поговорить с ней?
– Не