Тогда второй выхватил из кобуры пистолет и приставил к виску депутата.
Соланж, затаив дыхание, прильнула к стене, прячась в темноте ночи за тенью колонн крыльца. Ее сердце отчаянно стучало в страхе и недоумении.
С дулом пистолета у виска Ловаль перестал сопротивляться. Его посадили в машину, и автомобиль унесся прочь.
Соланж выдохнула. Постепенно до ее сознания доходил истинный смысл происшествия, свидетельницей которого она стала.
Светское собрание в доме Варенкура продолжалось, «политические игры» уступили место оживленным карточным.
Венсан Кара сидел за игральным столом в ожидании следующего хода, открыв свою колоду. Но карта противника легко била его. Партия была закончена сокрушительным поражением. Стопка банкнот перешла на другую сторону стола.
– Что ж, отыграюсь в другой раз, – непринужденно улыбнулся Венсан.
Он поднялся, раскланялся с оставшимися игроками и направился прочь от стола.
– Война – прибыльное дело, не так ли, мсье Кара?
Венсан резко обернулся. Перед ним стоял разодетый франт из светского общества, приятель хозяина, которого Кара видел впервые. Едва уловимая улыбка вновь коснулась краешков губ Венсана. Он прекрасно знал, на что намекал этот человек.
– Меня правильно проинформировали, что вы можете помочь? – продолжил собеседник, выпустив струйку сигаретного дыма.
– Чем смогу, постараюсь быть полезен.
– Жизнь стала несколько… ограниченной. Где сейчас можно взять достойное вино, сигары…?
– Не беспокойтесь. Это уже моя проблема. Просто напишите список ваших потребностей, и я постараюсь раздобыть все, что необходимо.
– Как вам это удается?
– Позвольте мне сохранить это в секрете, – Венсан вновь загадочно улыбнулся, развернулся и завязал беседу с хозяином дома.
Соланж взволнованно потянула отца за рукав. Он в недоумении извинился и отошел в сторону с дочерью.
– Да что с тобой, Соланж? Неужели это не может подождать?
– Не может, папа. Ты просто не представляешь, что случилось. Этот депутат, тот, что не голосовал за Петена. Его только что схватили военные и увезли куда-то.
Варенкур удостоверился, что их никто не слышит, жестко взял дочь за локоть, зашел в кабинет и затворил дверь.
– И что ты от меня хочешь?
– В смысле? – она опешила. – Папа, ты… ты разве не понимаешь, о чем я тебе говорю? Так же не может быть. Это неправильно. Это несправедливо.
– Почему? Что мы знаем о человеке, который позиционирует себя как защитника демократических свобод? В чем это выражается, а? В пустой демагогии, нападках на Петена и защите евреев?
– Папа!
– Это жизнь, Соланж. И тебе придется принять ее такой, какая она есть, – резюмировал Варенкур и вернулся к Венсану.
Окружающий мир, который раньше казался скучным и пустым, теперь вызывал