Как водится, возле почтовой конторы толкалась толпа народу и далеко за порог вилась очередь из спешащих передать свою корреспонденцию на последний дилижанс. Обеденный зал в трактире до отказа набился едоками, но желающих заночевать под крышей «Златовласки» было не так уж и много. Во всяком случае, чистая комната для небогатой пары путешественников нашлась и стоила она недорого, а ужин так и вообще обошелся в сущие гроши. Но Фэйм все равно предусмотрительно спрятала остатки пирога в холщовый мешочек, чтобы сэкономить на завтраке. Никогда не знаешь, что случится завтра, а деньги лишними не бывают. Именно этой простой и незамысловатой истине научила Фэймрил Эрмаад лучшая из всех возможных наставниц – Суровая Мистрис Жизнь.
Джевидж одобрительно хмыкнул, но промолчал. Он устал и, если приглядеться, едва держался на ногах, хромота заметно усилилась, глаза покраснели. Но, очутившись в комнате, Росс не торопился рухнуть на кровать.
Он уселся на колченогий стул, ссутулился и, как показалось Фэйм, воздерживался от дремоты лишь последними усилиями воли.
– Мистрис… Фэймрил… вы так и не сказали, могу ли я вас так назвать?
– Вполне.
– Так вот, мистрис Фэймрил, я помню себя только с начала лотиса-месяца, вернее, с того дождливого утра, когда мэтр Амрит приложил к моему лбу свой медальон. – Росс специально достал его и повертел перед носом у собеседницы. – Нашел он меня в палате для буйнопомешанных Киледдонской Народной лечебницы.
Что такое Народная лечебница, Фэйм знала не понаслышке. Довелось однажды побывать в похожем заведении по благотворительным делам, и еще несколько недель спустя мистрис Эрмаад засыпала только с помощью сонной настойки. По ее мнению, хуже этого места была только преисподняя, и то не везде, а лишь в самых горячих уголочках. Даже Росс Джевидж не заслуживал такой участи.
– Я знаю… вернее, Амрит сказал… там очень плохо, – несколько смущенно пробормотал Джевидж, заметив, что собеседницу пробрала нервная дрожь. – Не страшно. Все равно я ничего не помню. К тому же мне повезло – мэтру показалось странным, что человек каждое утро просыпается и совершенно ничего не помнит, даже о том, что случилось накануне. Маг понаблюдал за мной несколько дней, сильно заинтересовался и, благодаренье ВсеТворцу, воспринял мое безумие как вызов своему мастерству.
– О да, – согласилась мистрис Эрмаад. – Волшебники – люди весьма амбициозные.
«И слишком любопытные».
– Я не могу на него пожаловаться. Он создал талисман, вылечил сложный перелом голени и воспаление легких… он сделал все возможное, чтобы вернуть мне человеческий облик. Но память…
– Память к вам так и не вернулась, – закончила за него Фэйм.
Она сидела на кровати, крепко обхватив руками колени и положив на них