– А что? Должна же я присмотреть за своим внуком!
И, шагнув через порог, тут же принялась руководить:
– Дай мне тапки. Где у вас личное полотенце? Покажи, какой шампунь Ванечкин. Где его зубная щетка? Где мыло? Почему вы не используете зубной порошок, который я дала Ире?
– У нее и спросите.
– Не беспокойся, – кивнула головой теща, – спрошу. А тебя спрошу, что ты умудрился наговорить моей дочери, что она от тебя сбежала?
– Хорошо, тогда я вас тоже спрошу, Светлана Александровна, что произошло с Ваней, что вы не смогли поехать отдыхать, как планировали?
– Я уже тебе говорила, он заболел.
При этом теща поспешно отвела глаза, и это заставило Германа продолжить допрос:
– Чем именно?
– Какая разница?
Ответ тещи насторожил Германа еще больше.
– Нет, позвольте, – запротестовал Герман. – Как это – какая разница? Это мой сын. И мне есть разница, чем он болел. Я должен это знать.
– Я тебе не скажу.
– Тогда я позвоню участковому врачу.
– Ах, да звони сколько влезет. Участковый тебе ничем не поможет.
Герман оторопел:
– Как же так? Даже если Ваня угодил в больницу по «Скорой», врач в поликлинике все равно должен об этом знать.
– А вот и нет.
– Почему?
– Мы с Ирой нигде не фиксировали Ванечкину госпитализацию.
– Значит, вы при этом присутствовали?
– Нет, меня там не было. Ира мне потом позвонила.
– Потом – это когда?
– Когда Ванечка уже лежал в больнице.
– Все-таки он лежал в больнице!
– Я же тебе об этом с самого начала сказала. Ничего не скрыла.
– А участковый почему же тогда об этом не знает?
– Почему, почему… Потому что клиника была не государственная. Ясно тебе? Это была частная клиника, и главный врач пообещал, что с Ванечкой все будет в порядке. И даже больше того.
Последняя фраза прозвучала загадочно.
Герман покачал головой.
– А почему Ваня очутился в той клинике? Что с ним вообще случилось?
Ответ тещи прозвучал опять же туманно.
– Ребенку стало плохо.
– И в чем это выражалось?
– Я не знаю. Поговори с Ирой, когда она вернется.
– Но вы же знаете, что случилось с Ваней. У него свежий шрам под волосами. Где он ударился?
– Он не ударялся. Неужели ты думаешь, что моя дочь допустила бы, чтобы Ванечка ударялся головой?
– Откуда тогда шрам?
Герману было очень тяжело. Каждое слово из тещи приходилось тянуть клещами. Понятно было, что она не хочет рассказывать всей правды. Но в то же время совсем ничего не сказать тоже не может. И поэтому Светлана Александровна каждое слово обдумывала подолгу, а говорила мало и скупо.
– Шрам у Ванечки после операции, – наконец призналась она.
– Какой еще операции?
– Стоп! – решительно взмахнула