И он протянул ребенку пакетик конфет в ярких фантиках. Шуршащие нарядные бумажки понравились Ване, и он немедленно принялся разворачивать их и изучать. Ира не уходила, наблюдая за ними. Если бы ее взгляд обладал магической силой, наверное, все в кухне заледенело бы и покрылось толстым слоем инея.
– Где ты пропадал целых две недели? – процедила она наконец сквозь зубы.
– В серф-лагере.
– Где?
– Катался с ребятами на серфах.
– На досках? По волнам? Ты же не умеешь!
– Научился.
Герман не хотел ссориться, но Ира была настроена на скандал.
– Ах, так вот чем ты занимался целых две недели! – завопила она. – Теплым морем наслаждался!
– Если точнее, океаном.
Но Ира его не услышала. Она с упоением вопила:
– На две недели отключить телефон! Ни слуху ни духу!
– Я пытался звонить. Ты трубку не брала.
Но Ирина продолжала кричать, не удостоив его реплику вниманием:
– Ты хоть знаешь, что Ванечка был тяжело болен! Да-да! Твой сын попал в больницу! А с тобой было невозможно связаться!
Герман молчал, потому что теперь чувствовал свою вину. Неужели Ира говорит правду и Ванечка болел?
– Мальчик не выглядит больным.
– Теперь, слава богу, да! Но мы с ним лежали в больнице!
– А что случилось?
На этот вопрос Герман ответа не получил. Ира неожиданно резко повернулась и вышла из кухни. Герман остался наедине с сыном, который лишь причмокивал, засовывая в рот одну конфету за другой. Увлекшись ссорой с женой, Герман не заметил, как Ванечка ловко справился с упаковкой.
Перед тем как начать есть, мальчик разложил конфеты по кучкам, отдельно кругленькие, отдельно продолговатые, отдельно пирамидки. Даже большие от маленьких отделил. Герман невольно удивился. Не рановато ли для карапуза, которому еще и двух не исполнилось? Еще недавно Ванечка путался, пытаясь вложить квадратный кубик в треугольное отверстие. А теперь, посмотрите только, с легкостью сортирует конфеты.
– Похоже, мама с тобой здорово позанималась эти две недели, а?
Но Ване уже наскучила эта игра. И теперь он утрамбовывал конфеты в рот, не заботясь даже о том, чтобы снять с некоторых оставшиеся обертки.
– Эй, ты так подавишься!
Изо рта Ванечки текли сладкие слюни, а блаженное выражение мордашки говорило, что волноваться ровным счетом не о чем. Когда Герман убрал подальше кулек с оставшимися конфетами, Ванечка издал протестующий вопль, но тут же понял, что может уронить изо рта конфеты, и замолчал.
Ах, если бы так же легко можно было умилостивить мать Ванечки. Но Герман понимал, что конфетами тут не отделаешься. И может статься, не хватит даже всех привезенных подарков, чтобы восстановить мир в семье. Обидевшись, Ирина могла злиться неделями, месяцами и даже годами. Герман обнаружил у нее эту способность уже после свадьбы, и она неприятно поразила его. Сам он был человеком легким и незлопамятным, отходчивым. На работе ему